Мы помолчали.
– Ну при чем тут дядя Коля? – не выдержал я. – Чего ты меня все время сбиваешь, нарочно, что ли? Мы же говорили про Бур Дама, про его литературный портрет. А ты все «дядя Коля, дядя Коля».
– Давай так, – сказал Колупаев. – Я тебе сейчас немножко подиктую, а ты потом разовьешь, харэ?
– Харэ, – послушно сказал я и приготовился писать.
«Иван Васильевич Мертвецкий, молодой мускулистый мужчина с большим шрамом на правой щеке, вступил на палубу парохода “Русский рыцарь”, который отправлялся прямо в Лондон. Был чудесный летний день, играла легкая музыка, и на душе у Мертвецкого было хорошо и спокойно.
Но тут в грудь Мертвецкого кольнуло острое чувство опасности. “Что-то здесь не так”, – подумал он и внезапно оглянулся.
За ним следили два агента полиции: Петров и Водкин. Они тоже сели на этот пароход, притворившись, что едут на гастроли, под видом цирковых артистов. Сейчас они стояли на палубе в обычных костюмах и котелках, курили свои сигары и тихо разговаривали.
К Мертвецкому неожиданно подошла женщина лет двадцати пяти – тридцати. Ее голубые глаза прятались под густой черной вуалью.
– Я вас знаю, – сказала она тихо. – Вы поручик Мертвецкий, герой гражданской войны за освобождение негров. Правда, вы сильно изменились, но я вас все равно узнала. Не правда ли, какой сегодня прекрасный летний день? Так и хочется петь! Я уезжаю в Англию! А вы куда, поручик?
– Я по делу, – ответил Мертвецкий сухо. – Но боюсь, что мы с вами незнакомы, мадемуазель. Тут явно какое-то недоразумение».
«Сегодня у поручика был день рождения. Ему исполнился семьсот тридцать один год. Отмечал он его скромно, в ресторане. Для этого он заказал отдельный кабинет и пару бутылок шампанского “Абрау-Дюрсо”. На столе у него стояла пустая тарелка и лежал черный блестящий револьвер. Мертвецкий никогда не расставался со своим оружием системы “наган”, даже ночью он привязывал его к руке на специальную резинку. Эта резинка была устроена таким образом, чтобы палец Мертвецкого лежал сразу на спусковом крючке, но при этом не мог согнуться и нанести случайный выстрел. Только проснувшись, Мертвецкий аккуратным движением мог освободить палец от резинки и сразу стрелять куда душе угодно. Еще на столе у него лежала вчерашняя газета, а под ней – колода карт. Мертвецкий не любил играть в карты, но делать это ему приходилось ради денег. В данном случае он собирался сыграть в вист со своим единственным гостем, шулером и игроком в бильярд по фамилии Кий.
Теперь задержим свое внимание на внешности нашего героя.
Как я…» – тут мне пришлось зачеркнуть и сделать первое исправление в рукописи. «Как мы уже говорили, Мертвецкому только что исполнился семьсот тридцать один год, но выглядел он гораздо моложе. Он выглядел… ну, скажем, лет на тридцать, на сорок, на пятьдесят, где-то примерно так. Под тонкой батистовой рубашкой выступали его мощные бицепсы. На груди висел золотой крест огромных размеров с дорогим рубином посередине. Черные волосы были зачесаны назад с легкой небрежностью. Длинный нос Мертвецкого был увенчан очками в стальной оправе. В кармане лежал маленький перочинный ножик с выкидывающимся в случае чего лезвием. Холодные синие глаза его были в данный момент совершенно равнодушны. Мертвецкий откровенно скучал. “Апельсин, что ли, съесть?” – скучая, подумал он. Официант тут же принес ему апельсин на тарелке с золотым ободком. Причем он даже не заметил, что Мертвецкий ничего не сказал вслух, а просто подумал…
Эти сверхъестественные способности, которыми одарила его мать-природа далекой планеты Оробелла, уже давно не радовали и даже не забавляли их счастливого обладателя. Мертвецкий мог сосредоточить свою мысль на чем-нибудь, и предмет тут же возникал перед ним. Например, стоило Мертвецкому подумать о трамвае, как трамвай тут же останавливался и радушно открывал свои двери. “Интересно, – подумал Мертвецкий, – а вот когда метро изобретут, поезд тоже будет сразу к платформе подходить?”
Он зажмурил свои стальные синие глаза и попытался представить себе какую-нибудь линию метрополитена. Пред его внутренним взором сразу возникла прохладная и уютная станция метро “Краснопресненская”, вся в коричневом и белом мраморе, как дворец турецкого султана. “Ничего себе!” – подумал он.
На самом деле на планете Оробелла жили самые обычные люди, такие же, как мы с вами. У них были обычные руки и ноги, обычные внутренние и внешние органы тела, обычные волосы и обычные зубы. И жили они ровно столько же, сколько и мы с вами. Но у них была цель – покорить все соседние галактики. Поэтому они посылали туда своих шпионов и разведчиков. Однако поскольку галактики были очень далеко, у черта на куличках, этих шпионов с планеты Оробелла усыпляли и клали в специальный раствор, где они себе мирно спали до прибытия на другую планету. Здесь они проживали какое-то время, а потом их снова отправляли. И так всю жизнь. Поэтому Мертвецкий точно знал, когда он родился (это было написано у него в документах), но совершенно не представлял себе, когда он умрет. Может быть, никогда. А может быть, завтра. Вот такие дела».