Помимо твердых, есть сыры рассольные, которые производятся из коровьего молока с добавлением овечьего или козьего. К ним относятся сулугуни, брынза. У них должно быть слоистое “тесто” без рисунка, приятный кисло-молочный запах. Несмотря на свою мягкость, такие сыры не должны крошиться. Если же сыр потерял форму, края у него отваливаются, структура имеет глубокие трещины и запах затхлый, покупать его ни в коем случае нельзя. На вкус он будет горьковатым, салистым, неприятным, а главное, опасным для здоровья.
Специалисты Госторгинспекции предупредили, что плесень может появиться и в сливочном масле. Проникая во внутренние слои масла, она придает ему затхлый вкус. Есть такое масло нельзя, точно так же, как и масло, имеющее прогорклый и салистый вкус. Все эти признаки свидетельствуют о том, что молочный жир под воздействием бактерий и кислорода воздуха разложился, в нем образовались вредные соединения, что сделало продукт абсолютно непригодным к употреблению.
Кстати, процесс окисления в сливочном масле ускоряется не только при высокой температуре, но и под воздействием света. Его не стоит держать в металлической посуде и оставлять открытым, так как оно вбирает в себя посторонние запахи. Хранить его надо в холодильнике, лучше всего в герметичной стеклянной или фаянсовой посуде и подальше от кастрюль.
А вообще сроки хранения в холодильнике (при температуре 4–8 градусов) молочных продуктов таковы: молоко пастеризованное (после вскрытия упаковки) — 2 суток, творог — 1,5 суток, сметана — 3 суток.
КУМИРЫ НАШЕЙ ЮНОСТИ
Собинов — поэт
Надир Ширинский
Автор этого стихотворения, опубликованного в газете “Утро России” в 1910 году, — Леонид Витальевич Собинов. Не тезка знаменитого русского певца, тенора-премьера Большого театра, не его родственник, не таинственный незнакомец, пытающийся скрыться за громким псевдонимом. Это — он сам.
Мало кто знает, что выдающийся артист занимался стихотворчеством. Причем вполне профессионально. Газета “Утро России” далее сообщала, что опубликованное стихотворение “положено на музыку молодым композитором М.М.Багриновским и будет исполнено певцом в своем концерте в пользу недостаточных учеников гимназии Медведникова”.
Композитор Багриновский, стараясь как можно точнее передать свои первые впечатления от голоса Собинова, писал, что в нем “были весенняя свежесть, весенний свет, весеннее смешение радости и грусти”. Видимо, эти качества были присущи натуре певца. Может быть, поэтому он так часто выражал свои чувства в поэтических экспромтах — легких, изящных, ироничных.
Общеизвестно, что Собинов пользовался баснословным успехом у женщин. Да и как могло быть иначе при его красоте и таланте? В свое время столичные газеты сообщали о трагикомическом случае с известным театральным критиком С.Кругликовым. Он имел неосторожность публично возмутиться “психопатическим писком женщин и дев”, который “грубо нарушает художественное значение серьезной демонстрации”, имея в виду поведение поклонниц Собинова на оперном спектакле. Разозленные “собинистки” прислали Кругликову на дом посылку, в которой критик обнаружил пучок розог и записку с угрозой применить присланное “орудие возмездия” по назначению. Бывало, что с концерта Собинов приходил рассерженным: пока он пробирался сквозь толпу поклонниц, они успевали оторвать от его фрака фалды “на память”.
Видимо, смирясь в конце концов со своей горькой участью, он как-то во время репетиции набросал экспромт:
Со стихотворного экспромта начался и роман Собинова с блистательной балериной Верой Каралли.
Октябрьским вечером 1908 года в Большом театре давали оперу Делиба “Лакме”. В спектакле были заняты Леонид Собинов и Антонина Нежданова. Как всегда, этот дуэт завораживал слушателей. По точности интонирования, безукоризненному строю, виртуозной вокальной технике он мог соперничать с лучшими инструментальными ансамблями. Спев свою партию, Леонид Витальевич, спокойный и сосредоточенный, в ожидании выхода на сцену прохаживался за кулисами. Вдруг его внимание привлек веселый девичий смех. Две хорошенькие девушки обсуждали какие-то события своей юной жизни. Казалось, то, что происходит на сцене, не возбуждает у них никакого интереса. Одну из них, одетую в шубку, он видел в театре впервые. Их взгляды встретились, и это решило все.
“Кто это?” — спросила девушка. “Ты с ума сошла! — зашептала подруга. — Это же Собинов!” Пробегавший мимо администратор строго заметил новенькой солистке, что находиться в театре в верхней одежде запрещено. Смущенная девушка поспешила к выходу. Но не успела она подняться по лестнице, как почувствовала, что кто-то легко, но настойчиво берет ее под руку. Тот же самый служащий извиняющимся голосом сказал: “Простите за замечание, Леонид Витальевич очень просит вас вернуться. Если вы соблаговолите послушать его в этой роли, то доставите ему огромное удовольствие”. Обернувшись, она увидела знаменитого тенора, выходящего на сцену. Его лицо светилось.
На следующий день они встретились в театре. Леонид Витальевич готовил роль Лоэнгрина, а Вера Каралли, только что принятая в труппу Большого, пришла на репетицию.
«И вот ко мне навстречу вместе с З.Н.Николаевой шел, как юноша, веселый, сияющий, улыбающийся Собинов, которому в то время было тридцать шесть лет. Вспоминая его сейчас, мне хочется повторить слова Л.Н.Толстого: “Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотой лица!!!”» — писала много лет спустя Вера Алексеевна Каралли.
Через несколько дней курьер доставил ей билеты в ложу бельэтажа на спектакль “Евгений Онегин” и письмо, в котором были стихи:
Письмо было анонимным, но для Веры не составило труда догадаться, кто автор. Она была тронута и, придя на спектакль, передала Леониду Витальевичу букет роз. Тоже инкогнито. Собинов недолго мучился догадками и на другой же день послал Вере в ответ огромный букет ярко-алых роз в “неправдоподобно красивой” вазе.
Кстати, у Веры Каралли была очень интересная судьба. Совсем юной она дебютировала в Большом театре в заглавной партии “Лебединого озера”. В ее репертуар очень быстро вошли ведущие роли классического репертуара. Она танцевала в “Дочери фараона”, “Жизели”, “Спящей красавице”, “Дон-Кихоте”, “Раймонде”… Снималась в первых российских кинофильмах, деля славу с Верой Холодной. Но в 1916 году ее судьба круто изменилась из-за того, что она стала участницей заговора против Григория Распутина. Именно Вера Каралли по просьбе великого князя Дмитрия Павловича написала Распутину письмо с приглашением посетить дом князя Юсупова в роковую ночь 16 декабря. После этого Каралли отстранили от сцены, и дальнейшая ее сценическая деятельность проходила уже в эмиграции. Надо сказать, что и там ей сопутствовал большой успех. В славе она не уступала гастролировавшей по Европе Анне Павловой. Жаль только, что ее имя сейчас так мало говорит соотечественникам…