Однажды из любопытства я прислушалась к тому, как покупатели обращаются к продавщице в магазине. Насчитала с десяток слов: девушка, женщина, мамаша, сестричка, тетенька, уважаемая, продавец, милочка, дорогуша… Причем возраст продавщицы не имел решающего значения. Женщину старше пятидесяти лет легко называли как «девушкой», так и «мамашей».
Все эти слова, с точки зрения этикета, неудачны. Но чем их заменить? Как обратиться к незнакомому человеку?
Пока формы неустойчивы, точный совет дать трудно. Можно сказать: «гражданин», «товарищ», «сударь», «сударыня», «мадам», «молодой человек», «девушка». Вот, пожалуй, и весь ассортимент. Но и он какой-то не слишком удачный. «Гражданин» звучит казенно, «сударыня» — архаично, слово «товарищ» устарело, «девушкой» или «молодым человеком» можно назвать только тех, кому это подходит по возрасту. Ну а «женщина» или «мужчина» — совсем недопустимо. Такое обращение указывает только на пол и, пожалуй, на возраст (в отличие от распространенных «девушка» и «молодой человек»). Так как же все-таки быть?
Если вам не нравится ни одно из предложенных обращений, обойдитесь вовсе без них. Воспользуйтесь «волшебными словами»: «Будьте добры…», «Скажите, пожалуйста…», «Простите…». Такое безличное начало фразы поможет вам выйти из положения.
А как сказать о ком-то в третьем лице, если вам не известны его имя и отчество? Предлагаю несколько вариантов. Каждый из них связан с определенными обстоятельствами, поэтому не универсален.
«Я занял очередь за этой дамой».
«Этот любезный господин помог мне».
«Доктор Иванов принимает сегодня?»
«Как зовут эту милую барышню?»
«Петр Сергеевич, к вам дама».
«Представьте меня, пожалуйста, профессору Иванову».
Выбор — за вами. Что касается меня, то я его уже сделала. Приглашая к чаю своих приятельниц, я говорю им: «Милые дамы, — к столу!». К незнакомке обращаюсь: «Мадам, вы уронили платок». А группе людей говорю: «Господа!». И это кажется мне вполне естественным.
МОМЕНТЫ ИСТОРИИ
С Суворовым — через Альпы
Сергей Малинин
«Переход Суворова через Альпы»
Картина В.И.Сурикова «Переход Суворова через Альпы» знакома всем с детства. На уроках истории учителя рассказывали нам о блестящем решении полководца, предпринявшего переход через Альпы, и о доблести русских воинов. Но немногие помнят, за что сражались и гибли русские солдаты, оказавшись за тысячи верст от родных мест.
Этот военный поход был предпринят в 1799 году при императоре Павле, который позволил втянуть страну в антифранцузский конфликт. Революционная Франция стала сильным раздражителем для старых монархий Европы. Английский кабинет министров сколачивал против нее союз, интригами пытаясь вовлечь в него и Россию. Эксцентричный характер русского императора сыграл в этом роковую роль.
В 1798 году французы захватили остров Мальту, свергнув великого магистра Мальтийского ордена, занимавшего пророссийскую позицию. Это так разгневало Павла I, что он тут же опубликовал манифест, объявив себя самого великим магистром. Его не смутило то, что главой католического ордена отныне становился православный монарх. Не смутило это и иоаннитов — членов духовно-рыцарского ордена, нашедшего приют на острове Мальта. Правда, терпимость иоаннитов объяснялась и чисто материальными причинами: русский император пожаловал на их содержание огромную сумму — 216000 рублей.
Дружеские отношения России с мальтийским орденом установила мать Павла I — Екатерина II. Стараясь укрепить позиции России в Средиземноморье, она создала на острове Мальта русскую партию. Командоров ордена приглашали на русскую службу, а русские офицеры отправлялись на Мальту для завершения морского образования. Навел I с детства бредил идеями рыцарей-иоаннитов, одной из самых любимых его книг была «История ордена Святого Иоанна Иерусалимского».
Вторжение французов на остров Мальту и стало поводом для втягивания России в войну на стороне Англии и Австрии. В 1799 году был предпринят Итальянский поход, в ходе которого русско-австрийские войска разгромили французов, заставив их уйти с оккупированной итальянской территории. Руководил русскими солдатами Александр Суворов.
Суворов разработал план дальнейших военных действий, согласно которому союзные войска должны были перейти из Италии на юг Франции, откуда открывалась прямая дорога на Париж. Однако австрийское правительство, опасаясь усиления позиции русских в Северной Италии, настаивало на переброске войск Суворова в Швейцарию.
«Меня прогнали в Швейцарию, чтобы там уничтожить», — говорил Суворов. И у него были веские основания предполагать коварство союзников. Австрийскому правительству удалось уговорить Павла, и по приказу императора 22-тысячный отряд Суворова двинулся на соединение с корпусом Римского-Корсакова, брошенным союзниками. Но, когда отряд Суворова добрался до Люцернского озера, выяснилось, что он в ловушке: дороги вдоль озера нет, а суда для переправы захвачены противником. Оставалось возвращаться назад и искать обходной маршрут. Однако Суворов принял другое решение: он повел свой отряд по охотничьим горным тропам через хребет Росток.
Правда, соединиться с Римским-Корсаковым Суворову не удалось — корпус был уже разбит. А суворовский отряд оказался в окружении, без продовольствия и без пушек. Французы со дня на день ждали полной капитуляции противника. Но Суворов и не думал сдаваться. Он предпринял еще один горный переход — через хребет Панике. Неожиданно спустившись с Альп, русские войска обратили французов в бегство. Это произошло 26 сентября 1799 года. А уже 11 октября Павел I расторг союз с Австрией, убедившись в ее двойственной политике.
Героический спуск русских солдат через хребет Панике вошел в историю, он и дал Василию Сурикову сюжет для картины.
Смеющийся солдат. Этюд к картине «Переход Суворова через Альпы»
В год столетия суворовского перехода через Альпы эта картина была выставлена на 27-й выставке передвижников. Критика встретила ее неодобрительно. Газета «Русские ведомости» писала: «Наш гениальный практик по военным делам В.В.Верещагин указал на отчаянные несообразности в картине: он лично никогда не позволил бы так именно спущать на веревках пушки. Верх нелепости — примкнутые штыки: спускаясь по снежной горе, не отомкнув предварительно штыков, солдаты должны были переколоть друг друга…».
Резкой критикой в адрес художника прямо на выставке разразился Лев Толстой. Вот как описывал его реакцию С.И.Танеев: «Лев Николаевич возмущен картиной Сурикова, на которой он изобразил Суворова делающим переход через Альпы. Лошадь над обрывом горячится, тогда как этого не бывает: лошадь в таких случаях идет очень осторожно. Около Суворова поставлено несколько солдат в красных мундирах. Лев Николаевич говорил Сурикову, что этого быть не может: солдаты на войну идут как волны, каждый в своей отдельной группе. На это Суриков ответил, что так красивее…».
И это была не отговорка, а позиция художника. Суриков настаивал на ней: «В исторической картине ведь и не нужно, чтобы было совсем так… Суть-то исторической картины — угадывание. Если только сам дух времени соблюден — в деталях можно какие угодно ошибки делать. А когда все точка в точку — противно даже».
Действительно, чтобы история «ожила», требуется нечто большее, чем точность всех деталей. Суриков назвал это угадыванием. А Максимилиан Волошин нашел еще более меткие слова о творчестве Сурикова: «Он умел воскрешать прошлое со всей отчетливостью настоящей жизни…».