Дурные предчувствия нахлынули как-то внезапно. Враз окатив с ног до головы подобно водице студеной. Сердце пропустило пару ударов, а потом быстро-быстро зашлось.
Первой мыслью, когда она резко распахнула дверь и ворвалась внутрь, было — случилось страшное. Митя смертельно болен. Или…
И вторая мысль была о его здоровье, ведь с «подводного» этажа донесся мужской стон.
А вот третьей мыслью… Третью она додумать не успела. Запыхавшись, едва не скатившись кубарем по крутым ступеням, уставилась на происходящее и обомлела.
Или просто заледенела от ужаса, в соляной столб превратясь. Водяник, ее любимый Митя, самый близкий и родной… был… с другой. Нет, не женщиной. Как он ее тогда назвал? Водяница Лея? Доброе и светлое существо?
Сейчас это «доброе существо», изогнувшись в спине, держась за бортик кровати, подставляло свой округлый зад, а Митя, полностью обнаженный, врывался в нее грубо и быстро.
Степка, не в силах шевелиться, не отрываясь смотрела, как возбужденный орган водяника исчезал, а затем вновь появлялся, чтоб с характерным хлюпающим звуком скрыться в глубинах тела хвостатой девы.
А ей бы провалиться на месте, упасть без чувств, зажмуриться наконец, но никак. Глядела не дыша и не живя более. Вот так, водночасье, всего в одну крохотную секунду, лишившись главного. До этой самой минуты она, оказывается, не до конца осознавала, насколько важен Митя в ее жизни.
Больно до рези под веками, до темноты, до мушек. Словно сердце разорвалось на миллиарды осколков и те, разлетевшись, впились в каждую клеточку тела. Да, любовь умирает быстро и крайне болезненно.
У кого как. Чья-та мается в агонии годами, умирая медленно, используя сотни шансов, борясь за свое право, хватаясь за соломенные надежды. А Степкина погибла на месте, как пришпиленная булавкой бабочка.
Глаза водяника были закрыты, над верхней губой капельки пота, рот искривлен в приближающемся экстазе, а руками он крепко сжимал талию хвостатой. Степка долго глядела на него, словно надеясь, что случиться чудо и это ей лишь примерещилось.
А вот водяница, повернув голову в бок, глядела прямо на Слагалицу. Прищурившись, с триумфом, оскалив острые зубки в довольной ухмылке, как бы говоря: «Ну что, получила?» И именно эта усмешка отрезвила Степку, вернула ей возможность двигаться. Она прикрыла на миг очи и развернувшись, бросилась прочь, почувствовав, что извергнет содержимое желудка, ежели хоть еще на миг задержится.
И пока, спотыкаясь, мчалась прочь от его дома, все усмешка водяницы перед глазами стояла, да злые-презлые очи хвостатой. Не разбирая дороги бежала по чужому, незнакомому миру, с одной мыслью — подальше от подсмотренного.
И уже не только ухмылка видится, а и смех слышится, до самой печенки пробирающий, хохот даже, зловещий, жуткий. А потом и шаги позади, хлопающими звуками сопровождающиеся, ведь оказывается, она теперь по болоту бежит. По болоту?
В пору остановиться, дух перевести, а страх лютый вперед гонит. Все позабыла из-за него, кто она, куда бежит, да по какой причине. Странный, неконтролируемый, словно жгучей лозинкой подстегивающий, ползущий по венам ужас.
Так и мчала бы вперед, ежели б ветвь сухая больно по лицу не хлестнула, исцарапав до крови. А боль на Степку всегда определенное действие производила, враз в груди все чувства переворачивая. Остановилась она, как вкопанная, резко обернувшись, собираясь достойно встретить преследователя. Да только не было никого. Уф! Пф! Фр-р-р! И страх отпустил, вмиг мышцы обессилели, ноги задрожали. Выдохнула. Поморгала. Чаво такое это было-то?
Огляделась Степка, жадно воздух ртом хватая. Не пойми где оказалась за считанные минуты. Или сколько там она бежала, как лось подстреленный? Судя по теплому воздуху, пределов мира водяника не покинула. Вот только ноги по косточки в воде утопли, да деревца вокруг редкие тонкие, как на болотах, и мох на кочках. О-па-па!
— Жеванный торт! — выругалась она, еще пуще обозлясь, да не находя на ком настроение поправить, — правду говорят, бешенной собаке три километра не круг! Дура! Во-о-о дура!
— Конечно дура! — вдруг кто-то совсем близко согласился с ней, тонким писклявым голоском.
— Ой, кто тут? — подпрыгнула Слагалица на месте, потеряв в болоте один валенок.
— Кто надо! — хихикнул некто, до селе не видимый, — но если захочешь, то подружка…
— Чья подружка? — Степка крутила головой во все стороны, никак владелицу голоса не находя.
— Дык, твоя, если захочешь! Давай, соглашайся!
— Ничего не поняла? Кто ты? Где ты? Чего надо?
— А не покажусь, пока не пообещаешь кое-что взамен!
— Слушай ты, невидимка борзая! Мне только что любимый изменил! До чертиков кое-кому космы повыдирать охота! Не подвернись под руку! — сказала и пошла вперед, дороги не разбирая, второй валенок в болоте оставив. Дубленочка, как оказалось, тоже давно потеряна.
— Так не туда идешь, в той стороне трясина! — ухмыльнулся голос.
— Блин! — Степка остановилась, замерев. В трясину не хотелось.
— Ну… тебе конечно туда и надо… по-прямому назначению…
— Куда «туда»?
— Так ясно куда — в трясину!
— Сдурела? — Степка стала из себя выходить, вновь головой во все стороны крутя, отыскивая говорившую. «Найду — зашибу!» Почему-то казалось, что невидимка женского пола.
— Я? Нет. А вот ты сдурела, раз с Лейкой связалась. Не одолеть тебе ее. Че-ло-веч-ка.
— А-ну поподробнее!
— А пообещай кое-что взамен!
— А что надо?
— Подружку хочу.
— Я как помогу в данном вопросе?
— Так ты и подружись со мной.
— Почему я?
— А больше никто не хочет.
— Пф-ф-ф! Повезло же мне! Ты видно завидная партия! — а самом подумала — «Ладно, поиграем в «подружки», выясню, что здесь за хрень происходит».
— Нормальная я, — голос стал грустным, — просто невезучая…
— Эй, ладно, на жалость не дави! — перебила Степка, — буду я твоей подружкой, буду! Если ты… ну… не злая хотя бы…
— Я не злая! — в писклявом голоске прозвучала радость, — по статусу положено, но не злая…
— Уговорила. Давай «подруга», появись! — скомандовала, — и расскажи, что знаешь!
— Да здесь я, здесь! — из небольшой ямки, наполненной водой, показалась зеленая головка с черными глазками-пуговками, — приветики… — над головой взметнулась маленькая ладошка и приветственно помахала.
— М-мамочки… — пробормотала Степка, прищурившись, а затем и вовсе потерла глаза, — ты еще что за чудо-юдо?
— Сама ты чудо-юдо! — мордашка обиженно скривилась, — а я — русалка!
— Русалка? А почему такая… маленькая? Я думала они размером с женщин!
Степанида присела, разглядывая новую знакомую и ошеломленно отметила, что таки-да, русалка! Точно как на картинках, с хвостом и зелеными волосами, только… карликовая, какая-то.
— В наказание, — вздохнула маленькая дева и выпрыгнула из воды, усаживаясь на мох, хвостом чешуйчатым в болотце бултыхая, — не сдала экзамен.
— Какой экзамен?
— Так, вступительный! — русалка снова вздохнула, руками разведя, — провалилась!
— Слушай, как там тебя, что-то ты меня запутала… — Степка поднялась на ноги и потерла уже пылающее от таких манипуляций лицо, надеясь прийти в себя, — да и не до тебя мне, если честно.
— Наташкой меня звать, для близких Ната. Ударение на вторую «а», мне так больше нравится!
Степанида воззрилась на нее округлив глаза и захохотала.
— Н-наташка? К-карликовая р-русалка Н-наташка?! — а потом резко замолчала и пробормотала, — дебильный день!
— Нормальное имя, — обиделась зеленоволосая, — и день хороший! Я тебе можно сказать, жизнь спасла! Так что определенно, суперовый день!
— Снова здрасте! — тут уже Степка всплеснула руками, — вот с этого подробнее!
— Да расскажу я все, расскажу! Меня Лейка подговорила, что бы я тебя в болота заманила, когда из дому, как ошпаренная выскочишь.
— А ты разве заманила? Я сама сюда прибежала.
Русалка глянула на нее лукаво.
— Ой ли?
— Да ну? И как же?
— Да страху нагнала, ты и сиганула, — пожала плечами, локон зеленый на крохотный пальчик наматывая, — не помнишь, чтоль?
— Помню… — ответила, задумавшись, — почему-то страшно было до чертиков. А как ты это сделала?
— Да проще пареной репы, — махнула рукой русалка-недоросль, — мы, русалки, умеем чувства оборачивать.
— Куда оборачивать?
— Ох, непонимашка! Да любые сильные эмоции оборачивать в те, что нам надобно. Ну… признаться, мы это с мужчинами обычно проделываем… Но у меня и с тобой получилось… Ты ведь расстроенная была? Горем убитая? Верно?
— Ну… в общем да, — Степка выдохнула, облокотилась спиной о тонкую березку и прикрыла очи, прислушиваясь к себе, — даже странно, а сейчас вроде… полегче?