Усадив соседа на стул и велев подкатить брючину, Степка принялась осматривать место укуса. Рыкой молодец, прокусил кожу ювелирно, не нанеся серьезных повреждений, видно решив лишь припугнуть. Лукерья услужливо подала рюмку водки и кусок белой тряпицы, чем Степка и воспользовалась в целях дезинфекции.
— Может тебе прививку сделать от столбняка? Что думаешь? — поинтересовалась она, аккуратно вытирая кровь с волосатой мужской ноги. «Интересно, а грудь у него волосатая?»
— Да ну, пустяки, — отмахнулся Петр, — спасибо за помощь!
— Пустяки! — повторила его слова женщина, поднимаясь, — ну, теперь точно пьем кофе!
За чашкой кофе она решила выведать о нем побольше информации.
— Петр Ильич, очень нагло с моей стороны будет поинтересоваться, почему ты не женат?
— Степушка, — скривился вояка, — может давай без отчества, а? Вот какой я тебе Петр Ильич?
— Окей, — тут же согласилась она, — и все же?
— Что сказать. Из-за работы, в первую очередь. Да и не встретил никого…
— Как это может быть? Ты же красивый! Да-да, не делай такие удивленные глаза! Магия, к тому же, явно не маловажный факт. Звание. Ты ведь не рядовым в отставку вышел, так?
— Ну, так, — пожал плечами.
— Что, женщины не падали к ногам? — послала коварную улыбку.
— Не знаю, я не видел, — совсем засмущался Петр, — так, встречался несколько раз кое с кем… До свадьбы не дошло. У чуров с этим вообще тяжело. Если в молодости не встретил, то скорее всего и не встретишь. Много наших до конца дней отдают всего себя родине.
— А расскажи мне о себе. Ну, о том, кто ты. Я ведь не знаю ничегошеньки.
— А скучно не будет? Это как-то… не романтично.
— Ты же мой будущий… муж, — она запнулась на последнем слове, — я… в общем хотела бы знать. Расскажи!
— Если ты просишь, то конечно… — он покрутил в руках полную чашку, так и не отпив ни глотка, — начну с начала. С происхождения названия моего вида. Чурами в старину называли столбы, которые устанавливали на границе земельных владений. Считалось через них не пройдет чужак. Более старое название, «щур», созвучно с украинским словом «пращур» — предок. Это я к тому что мы, одни из первых охранников в этом мире.
— Ух ты! А говоришь не интересно!
— Да что интересного. В силу магических особенностей, такие как я видят всех выходцев из сородичных миров. Нечисть нас боится по-умолчанию и даже не подходит в определенной близи.
— Так-так, а… почему?
— Знаешь чего больше всего боится нечисть?
— Нет, чего?
— Огня.
— Пожалуй, не только они, — не согласилась Степка. — в огне страшная смерть. Я тоже его боюсь.
— Да, ты права, — он помолчал с минуту, — но больше чем огня, нечисть боится божественного огня. В каждом чауре горит божественный огонь. Он жжет сильно, так, что не подойти.
— Типа не подойдешь близко к горящему костру?
— Где-то так. Но мы контролируем наш огонь. Твои доможилы меня не боятся, против них я не выступлю. А зло само не подойдет. Десятой дорогой обойдет.
— Хм, здорово. То есть, если бы я была с тобой вчера, то хапун не напал бы.
— Нет, конечно. Он же не камикадзе. Сгорел бы в полете, — Петр не хвастался. Сказал это ровно, просто констатировав факт.
— А есть какая-то классификация у нечисти? Ну, высшая лига, слабаки… Или все-все тебя боятся?
— Скажем так, лишний раз связываться не захочет никто. Но, например, демоны высшей, как ты говоришь лиги, в случае крайней нужды смогли бы подойти ко мне на расстояние вытянутой руки. Не сгорели бы, но им было бы некомфортно.
— Здорово… Тогда жаль, что тебя не было здесь, когда напали двоедушники.
— Мне тоже жаль, но Николай разобрался с ними, так что не стоит переживать, милая.
Ласковое прозвище из его уст звучало непривычно. Прежде всего для него самого. Но ничего поделать с собой не мог. Слова рвались из уст сами. Да что там, хотелось сказать больше, признаться в том, что чувствует, как давит под ребрами от желания провести по лицу, заправить волосы за уши и снова испробовать на вкус губы. Но он держался. Обещал ведь. Но себя не обманешь. «За волосы и в пещеру, иногда заманчивый способ, покорить женщину, — он криво улыбнулся своим мыслям, — м-да, а до поцелуя сдерживаться было легче…»
— Да уж, разобрался. Устроил тут пионерский костер! — презрительно скривилась Степка.
— Ты знаешь, что такое пионерский костер? — удивился он.
— Нет, мама рассказывала…
— Понятно… а ты… расскажешь что-то о себе?
— Расскажу, только что? — пожала плечами, совсем как недавно он, — я обычный человек. По крайней мере была еще недавно. Как любая девушка училась в школе, потом в универе. На последнем курсе познакомилась с Николаем. Стали вместе жить. Вообще я сейчас понимаю, что странные у нас были отношения. Я ведь и не любила его никогда. Как мы съехались? Черт разбери теперь. Даже воспоминаний конкретных нет, только осадок, что отношения были прохладными.
— И ты не доверяешь ему, — не спросил, сказал он.
— Ничего с собой поделать не могу. Это на уровне инстинктов. Вот вроде и правду он говорит, факты сходятся, но бесит меня. Словно мое негативное отношение к нему прорвалось и никак не уймется. Раздражает.
— Я полагаю это из-за его манеры общения. У огневика есть преимущество перед нами всеми в опыте, знаниях и силе. Он это знает и не упускает случая ткнуть носом. Но… почти все мужчины такие, Степушка. Мы хотим доминировать, показать своей женщине, вот какой я классный, посмотри, заметь меня, выдели среди других, — сказал сосед глядя в чашку.
— Да, и ты? — приподняла одну бровь хозяйка дома.
— И я, чего уж там. Приходится сдерживаться, — он все-таки улыбнулся.
— И поэтому носишь такую одежду? — она тоже улыбнулась.
— Какую? А что с моей одеждой? — он оглядел себя, словно впервые увидел то, что на нем было надето.
— Свитера широкие, джинсы, словно не твои, — сказала она, — вот в форме ты выглядел бесподобно.
— Хм… да? — на его лице было написано истинное изумление, — я в одежде не разбираюсь, — признался растерянно, — в армии было гораздо проще, взял форму своего размера и носи. Хм… что, плохо выгляжу?
— У тебя красивая фигура, на сколько я могла понять. Можно и похвастаться.
— Хм… — промычал он и еще несколько раз повторил, — хм, хм…
— А хочешь, — вдруг предложила она, — в следующий вторник поедем обновлять гардероб? Я сама похудела, все вещи велики стали. Заодно и тебе что-нибудь приобретем. А то правда, одеваешься, как мой дедушка.
— Как дедушка? — серые глаза распахнулись, полыхнув ужасом, а Степка в который раз рассмеялась.
— Ну хорошо, не дедушка. Папа.
— Ну спасибо тебе, утешила! — он наконец понял, что она шутит и расслабился, — спасибо за предложение, поеду с удовольствием!
— Значит, договорились!
— Спасибо за кофе, — Петр поднялся на ноги, поставив полную чашку на стол, — не хочешь попробовать потренироваться?
— На здоровье! Хочу конечно, а что делать? Командуй!
— Сегодня начнем с простого, иди сюда!
Сосед поставил на середину кухни стул, усадил туда Степаниду и попросил закрыть глаза.
— Сконцентрируйся на звуках. Разбери их на составляющие и определи.
— Например?
— Что ты слышишь? Вокруг ведь много разных звуков. Например у печки кот урчит, скрипит половица, когда на нее наступает Егорыч, за окном проехала машина.
— Ладно, попробую, — Степка уселась поудобнее и стала прислушиваться. По началу ничего особенного не слышала. Но через короткое время ее уши уловили легкое мурчание левее от себя и свист в печной трубе, затем на улице залаял соседский пес, — слышу…
— Теперь попытайся приблизить их. Вроде как добавить громкости.
— Это как? — не поняла она. На плечи легли горячие ладони.
— Выбери какой-то звук. Один. Прислушайся к нему. Представь, что ты подходишь к его источнику. Шаг за шагом. Давай, а я помогу.
— Хорошо. Пусть будет мурчание рыкоя. Только я не пойму, что делать.
— Молчи, концентрируйся только на нем. Выключи все остальное.
Степка честно попыталась. Вслушивалась в звуки, издаваемые Фичем, но как бы она вслушивалась, громче мурчание не стало. «Пробки в ушах, что ли?» Но тут от ладоней Петра по плечам к шее «побежали» колючие иголочки. Они проникали под кожу, словно в том месте ей делали электрофорез.
— Не зажимайся, я помогаю… просто усилю ощущения, — шептал на ухо Петр и в добавок к покалываниям по спине побежали мурашки другого типа. Она сжала зубы и попыталась сделать как он велел. И… вдруг получилось. Сначала подумала, что рыкой просто громче заурчал, но… в голове усилились все звуки. Ветер в трубе завыл диким зверем и Степка даже дернулась. Соседский пес надрывался так, словно в шаге от нее, а голос Петра показался громовым: