— Шутишь? Как современный мужик, пусть даже не совсем человек, согласится делить женщину с шестью соперниками? Мать моя женщина… это даже звучит ужасно! Не, я бы не согласилась на их месте.
— Люба ты им, сгораздятся…
— Не-а, даже великой любви ради… — Степка закрыла лицо руками, прижавшись спиной к деревянной стеночке, — ты слышала, что огневик сказал?
— До единого словечка…
— Торба мне, Лукерья…
— А ты иначе помекай. Пользу узри! Мнозие бабы похвалятся такой заботой? В любови купаться станешь, они ж наглядеться на тебя не могуть!
— И убьют от ревности в один прекрасный день! Нет, невозможно, бред! — сказала упавшим голосом, — а как подумаю об интиме… — зашептала, боясь, что услышат, — в койку тоже по расписанию?
— А чаво такова? — выдала Лукерья свою любимую фразочку, — бушь, аки царица! Или не, императорша!
— Какой там, у цариц гарема не было, ну, легального по крайней мере… Султаншей буду… Степанида Хюррем, бл*
В кухню вошла с наихудшим настроением. Даже сил глядеть в лицо женихам не было. Решила по-быстрому спровадить их и остаться наедине со своими думами.
— Егорыч, баньку хочу, — сказала слабым голосом, — да погорячее.
— Дык ночь на дворе, — удивилась Лукерья.
— Хочу баню! — повысила голос Степанида.
— Будеть сделано, барышня, не извольте тревожиться!
— Чего так долго? — сразу начал Гор.
— Ой, отстань, прошу тебя, не то настроение, — отмахнулась Степка, рухнув без сил на свое место.
— Что он тебе сказал? — забеспокоился Митя, — обидел?
— Голову откручу! — это опять Гор.
— Отец, прошу тебя…
— Мальчики, что вы скажете? — нервно хохотнула Степка, массируя виски, — что думаете о нашей свадьбе?
— Я думаю — бред! Касательно каждого из нас он мог сказать правду. Все остальное- нет! Я делить любимую на семь частей не стану, ты так и знай! — прошипел лесник.
Степка вздохнула.
— Мое мнение не однозначно, Амазонка, я слишком шокирован, чтоб дать тебе вменяемый ответ…
— Я тоже, Штефа, — грустно ответил участковый.
— А я знаю, что он прав, — глядя в никуда отозвался Никита, — умом знаю — прав, но душе, понятно дело, не легко. Но я приму этот брак, если ты подаришь мне часть своего сердца… — на последних словах он посмотрел на женщину и она на мгновение перестала дышать, от искры тепла в них.
— Ну и дурак! — Гор ударил себя ладонь в лоб, покачав головой.
— А я присоединяюсь к Никите Горовичу, — громко сказал Петр, — а ты Гор, если так уж невмоготу… откажись! Огневик говорил, найдется замена…
— Да я тебя заменю, пень трухлявый! — тут же бросился Гор.
— А ты попробуй! — Степанида впервые увидела на лице добродушного соседа такое выражение, — на свадьбу в кресле прикатишься!
— М-мальчики, — простонала она, — ну что вы в самом деле, дело и так дрянь, а вы… давайте мыслить здраво…
— Панни, тебе отдохнуть надо, да и нам есть над чем подумать, предлагаю разойтись по домам, — Митя положил горячую ладонь на ледяную Степкину и нежно сжал.
— Поддерживаю! — поднялся на ноги Славик.
— Одну минутку, — остановила женихов женщина, — давайте распределим… дни свиданий…
— Степанида, мне и Славику я попрошу выделить выходные, мы с ним единственные состоим на службе, а уделять невесте хотелось бы весь день целиком. Если это возможно, конечно же… — попросил мэр.
— Да, хорошо. Тебе Никита, суббота. Славику — воскресенье.
— Меня не будет три дня — сказал Митя.
— Тогда тебя в четверг. Завтра понедельник, Гор ты не против… пригласить меня на свидание завтра?
— Всегда готов, — буркнул лесник.
— Хорошо, Антон, Петр, вам какие дни?
— Я бы попросил вторник, Степушка.
— Без, проблем. Антон, среда?
— Хорошо.
— Вот и договорились… Николаю осталась пятница…
Мужчины, кроме Антона, вскоре покинули жилище Степаниды, быстро распрощавшись. Антон был еще слаб и Слагалица уговорила его с дочерью остаться еще на одну ночь.
Петр Ильич, остановив Вячеслава у калитки, пригласил к себе на несколько слов, убедившись, что за ними никто не наблюдает. Там, за чашкой крепкого черного чая произошел серьезный разговор.
— Если в игре нельзя победить, нужно изменить правила! — вещал бывший военный, заговорчески подавшись вперед.
«Где баба, там рынок; где две, там базар»
Всю ночь Степка не могла уснуть. От дум разболелась голова, снять которую не смогла ни банька, ни таблетка. В состоянии полной обреченности она просидела в кухне у окна, представляя каким ужасом обернется их будущая совместная жизнь. Она бы плюнула на все, не поглядела бы на древнее пророчество, отказалась от замужества, но… последние слова Николая изменили все. Нет и еще раз нет… Она не допустит, чтоб сильные, добрые, хорошие мужчины стали овощами.
А еще было страшно. Очень страшно. Когда она осознала вынужденность своего присутствия на обряде, в голову закрались жуткие картинки из фильмов ужасов про жертвоприношение и поклонение богам. Ее познания истории славян до Крещения Руси хватало, чтоб помнить какими варварскими способами задабривали богов. А раз те принимали жертвы… то кто его знает, что станется с ними всеми после того, как боги «попользуются» их телами?
«Как вообще это будет проходить? Что надо будет делать? Неужели переспать со всеми в одну ночь?» Она делала мысленные пометки, о чем еще расспросить Николая в пятницу.
Потом вспомнила о его подарке и остаток ночи просидела, листая толстенную книгу с описанием всех богов, их детей и различных существ, о существовании которых она и не догадывалась. От избытка информации голова разболелась еще и больше и Степанида, не дожидаясь рассвета, взяла покрывало, полотенце, надела теплый спортивный костюм, куртку и пошла на Поляну.
Там, умывшись, выпив несколько глотков водички и закутавшись в покрывало, рухнула наконец в сон. А когда проснулось, солнце было в зените. Тело отдохнуло, но настроение осталось прежним…
И именно с ним она встретила неожиданных гостий на пороге, когда вернулась домой. На улице было спокойно, тихо, слабое солнышко выглядывало сквозь тучи, изредка лаская тонкими лучиками. Степка шла медленно, совершенно не желая возвращаться. Лохматые кудри беспорядочно торчали из капюшона, а она даже не пыталась привести их в порядок. Толстый спортивный костюм висел мешком на порядок исхудавшем теле, не добавляя привлекательности. Да и события последних дней оставили отпечаток на изможденном лице, так что натолкнулась на гостей на пороге она в не лучшем своем виде.
Гостий было две. Молодые красивые девушки, лет на десять младше Степки. В первой она узнала Катерину, девушку, которая по слова секретарши мэра, была любовницей Гора. Сегодня та была одета еще красивее. Шубка из белой норки, доходящая до талии, джинсы в обтяжку, подчеркивающие стройные длинные ноги и сапоги на высоченных шпильках. Вторая, скорее всего подруга, одета была проще, но в том же стиле: короткая дубленочка, мини-шортики, ботиночке на каблучке.
Окинув девушек недобрым взглядом, Степка отметила безукоризненные прически, макияж, длинные ноготки безупречной формы. Она опустила глаза на свои руки с обломанными ногтями и спрятала их в карманы.
Когда Степка явилась, подруга Катерины как раз подняла руку, чтоб постучать в дверь.
— Вы ко мне? — поинтересовалась Слагалица, ступив на родное крыльцо, заставив девиц отступить на шаг назад.
— Ой, — пискнула подружка, — это она??? — и столько в ее голосе было презрения, напополам с недоверием, что Степка прищурилась, а настроение испортилось еще больше.
— К тебе, если ты та крыса, которая подкатывает к моему Гору! — вызывающе ответила бывшая зазноба.
«Плохо начинаем девочки, плохо…» — подумала Степка, а вслух протянула:
— Ну, во-первых не крыса, а змея по-гороскопу! А во-вторых не подкатываю, а готовлюсь к свадьбе с любимым. А ты бы свалила по-быстрому, пока я добрая.
— Что? — взвизгнула Катенька, — ты врешь! Ты же старая и страшная, что в тебе хорошего?
— Правильно, детка, я не хорошая. Я — лучшая! Поэтому тебе ловить нечего, шла бы отсюда и подругу прихватила!
— Слышь, ты! — пришла в себя подружка, — мы вообще-то по-доброму тебя предупредить хотели, не нарывайся, курица!
«Крыса, страшная, курица…» — считала в уме оскорбления Степанида переключая внимание на вторую девушку.
— Ой, а ты где купила такие тонкие кривые чулочки? — повернулась к ней всем корпусом, — пипу застудить не боишься? А то я могу вынести штанишки ватные!
— Себе оставь! — фыркнула та брезгливо, — вкуса нет, тебе подойдут! — и окатила презрительным взглядом.
— У меня нет вкуса? — расплылась в оскале Степка, — а ты лизни!
— Ах ты, шлюха, притащилась сюда, лучших мужиков отбиваешь! Да мы тебе все перья повыщипываем! — угрожающе прорычала Катерина и даже сделала шаг вперед. «Шлюха — четыре!»