— И ты учти, мужики хорошо знают не прописную истину — змеи худыми не бывают!
— Точно, кто-то слишком много сидит в «одноклассниках»… — закатила глаза Степка.
— Худые девушки влюбляются реже, в них купидон попасть не может! — продолжали меж тем стебаться родители.
— А одна худая девочка наступила на таракана и доехала до кухни!
— Па-а-а-п, ну ты-то хоть перестань, а?
— Дочь, — наклонившись к ней, прошептал отец, — это женщина может сказать в шутку, что она толстая. А мужчина скажет такое женщине — царствие ему небесное! Так что, сама понимаешь…
— Предатель! — толкнула отца в бок мама, — кто мне в молодости говорил, что я не толстая, а сочная?
— Кошечка моя, я и сейчас говорю, что ты просто в тортиках запуталась!
— А нечего было на свиданиях водить меня по кондитерским!
— Так мы ведь зимой познакомились, я так хотел согреться!
— Родители! Вы о чем? Мама, ты ведь никогда не была толстой! — наблюдать за их перепалкой было как всегда забавно, а пироги удались на славу.
— А вот поэтому и не была! Боялась попасться на язычок твоему папочке!
— Ой ли, боялась? А по-моему он очень тебе нравится!
— Так! Все! Стоп! Этого я слышать не хочу! — Степка вскочила на ноги и зажала уши руками, отгоняя прошлую мысль о забавных перепалках родителей. Они те еще пошляки, — я по магазинам! Шалуны…
Никогда прежде поход по магазинам не приносил столько радости. Да что там, улыбаясь себе в зеркале примерочных, Слагалица подумала, что не помнит, когда настолько нравилась себе. Стройная девуля с рыжими кудряшками была полной противоположностью той, прошлой Степаниды. Пожалуй, из «старого» облика одни глаза прежними остались. Ну, может еще нос. Хотя и он изменился, покрывшись россыпью крошечных, редких веснушек.
Набрав полные сумки обновок, что еле вмещались в руках, уставшая, но довольная, уселась в кафе выпить любимого клубничного мохито, его-то готовить Лукерья не умела. Так почему бы не воспользоваться случаем?
И как-то о жизни вдруг подумалась, да о том, какой была она. Не о Славике и вчерашнем дне, а почему-то прошлое мыслями завладело. Ведь вся та жизнь теперь казалась чьим-то рассказом, или каким-то скучным фильмом. А годы рядом с Николаем вспоминались плохо, разрозненными кусками пазлов, которые никак не складывались в полную картину. Уставилась Степка в узор на скатерти своего столика да погрязла в попытке анализа дней минувших.
Что из всего правда? Действительно ли она одиннадцать лет прожила с огневиком бок о бок? Говорила о чем-то? Спорила, ссорилась? Ходила в гости к друзьям? Работала программистом на фрилансе? Если да, то только теперь в голове стали рождаться вопросы. Например, почему, она не работала в офисе? Да, не особо общительная, но и не затворница ведь. Почему в отпуск не ездила? По клубам, ресторанам, театрам не ходила? Днями торчала дома и общалась лишь с подругами. Сейчас этому оставалось лишь удивляться. Словно она и не жила вовсе, а дремала, сквозь приоткрытые веки наблюдая за происходящим.
Такие мысли резко убавили градус настроения и Степка вздрогнула, почувствовав озноб. «Сволочь, ты Николай! Столько лет жизни из-за тебя потеряла!» Сомневаться не приходилось, что это он непонятным образом влиял на нее, не позволяя жить полноценной жизнью. Иначе давно бы ушла от него. Но ему это было не выгодно, того и удерживал при себе, дожидаясь положенного срока, и только тогда выжил из дому под предлогом измены. Тошно и мерзко стало на душе. А то как иначе, если осознаешь, что ты много лет была управляемой амебой?
«Какая же я дура! Слепая, как котенок. Господи, я ведь думала, что бесплодная… А по факту мы с ним даже не спали!» В который раз пытаясь припомнить что-то важное из их совместной жизни, натыкалась на белую пелену. Все, что было до переезда в Счастье, словно кто ластиком подчистил. Были четкие воспоминания о работе, событиях связанных с подругами и родителями. А вот Николая, как вырезали. От их, так сказать брака, сталось лишь устойчивое ощущение неудавшегося. Но почему, если она его совсем не знала, никак вспомнить не получалось.
Как и интимные моменты. Хотя бы один, пусть первый раз. Но нет, пусто. Как же так? Неужели он загипнотизировал, впихнул в голову несуществующие воспоминания, которые растворились, стоило ей уйти от него?
«Знала бы, раньше гада водой напоила!» Но от этой мысли стало стыдно. Все-таки он умер и как не крути, с ее помощью.
Степка осушила любимый напиток, потерла виски и велела себе поскорее забыть о огневике. Да и о утраченных годах нет смысла убиваться. Потерянного — не вернуть! Пользы от воспоминаний никаких — расстройства сплошные.
А еще поняла, что пережила его смерть и больше не винит себя. Пришла пора начать новую жизнь. А то, что складывается она пока не совсем радужно, то это ничего, еще немного и все прояснится. И это были последние позитивные мысли на тот день, потом началось, завертелось…
Сперва ее толкнули, впечатав в колонну. Неуправляемая толпа подростков, ринувшаяся из кинотеатра. Степанида больно ударилась грудью и уронила сумки. И все бы не так страшно, подростков сквозь зубы «отблагодарила», сумки собрала, да вот из броши, подаренной Петром, от удара выпал янтарь и укатился в неизвестном направлении. Попытки отыскать камень ничегошеньки не дали, поэтому пришлось прятать поломанную брошь в сумочку и надеяться, что сосед не обидится, когда она признается в этом. Настроение испортилось.
Вторая неприятность случилась почти сразу. На выходе из торгового центра шаль зацепилась за ремешок сумочки рядом идущей девушки. Да так запуталась, что пришлось снять ее с шеи, да разорвать несколько нитей, прежде чем удалось высвободить.
Но и на этом неудачи не закончились. Освобожденная шаль выпала из рук прямо в лужу! Степка психанула, закипела. Злясь на всех, а на девицу с ее дурацкой сумочкой в первую очередь, подняла испорченный подарок Славика и кое-как отжав, положила на дно пакета, надеясь, что его можно будет выстирать и починить. И все еще не озадачилась, как так случилось, что одновременно пришли в негодность оба охранных амулета?
И когда в такси почувствовала странный запах, всполошилась не сразу, продолжая злиться на неудачный день. Но в какой-то момент сообразила, что уже минут пятнадцать ее донимает плохое предчувствие. Возможно тогда, когда запах стал невыносимым, а пейзаж за окном незнакомым…
— Мужчина, мы не туда едем! — выкрикнула она, обращаясь к таксисту, — мне же на бульвар… — и осеклась, встретившись глазами в зеркале заднего вида с водителем, — м-ма-мо-чки!
Глаза эти жуткие, горящие всей ненавистью мира, она не забудет никогда, даже если сильно захочет! Хапун…
— Ну все, писец, приехали, — пискнула она, зажав рот руками, почувствовав, как тело парализует ужас. А машина вильнула и рванула вперед, ускоряясь. В голове мелькнула сотня мыслей, одна другой страшнее, но самая отчетливая — «Доигралась…»
Хапун… Вот только сейчас он выглядел, как обычный мужчина. По крайней мере сзади. Потертая куртка, плешивая макушка, ничем не примечательное лицо. Если бы не запах и глаза, можно было бы подумать, что она ошиблась. «Господи, вот бы это была ошибка, ну пожалуйста!» — взмолилась Степка, вжимаясь в заднее сидение. Но увы и ах, это хапун, а ее украли. И куда-то везут на безумной скорости. И как назло, от страха так прошибло, пальцем не шевельнуть.
Почему-то вспомнилось, как в кино героини выпрыгивают из машины, а у нее же задница к сидению приклеилась. И страшно-то как… Вот еще ни разу, чтоб прямо так. И даже воспоминание с какой целью хапуны женщин воруют сил не придало, а наоборот. «Соберись, рохля, надо что-то делать!» — приказала она себе, но… могла лишь таращиться на плешивую макушку и дышать маленькими глоточками.
А потом происходящее превратилось в боевик с элементами триллера. Звук удара. Такси подпрыгнуло и поехало юзом по скользкой трассе. Водитель зарычал, но ухитрился удержать машину и не съехать в кювет. Степка скатилась на пол, прямо на свои сумки и ударилась головой о водительское кресло. К счастью это отрезвило. Когда машина перестала вилять хвостом по заснеженной трассе, она вскарабкалась на сидение и часто-часто заморгала, не веря глазам своим.
— А-антон, Ан-тоша? — промямлила, увидев, как сзади, почти прилипнув к такси, едет золотистая тачка олигарха, — о, Господи, спасибо тебе!
Но радоваться было рано. Они по-прежнему гнали на безумной скорости, миновав черту города. Так или иначе, понимание того, что она не одна, придало сил. Степка резко выдохнула и попыталась взять себя в руки. Даже подергала ручку двери. Как и следовало ожидать — заперто.
— Вот ушлепок! — это она выкрикнула, обратившись к хапуну, — чего привязался, смердюк? Ты знаешь, что у меня семь женихов? Да они тебя на ремни порежут! — тот даже не повернулся.