— Продолжай. Я готова.
— Матильда открыла проход. Посланник пошел в мир мертвых. Но по какой-то причине Ниду не привел. Зато через открытый проход в наш мир ломанулась всякая нечисть. Демоны, упыри, существа, которых давно уже не было на нашей земле.
— Твою ж мать!
— Дед случайно узнал, опасность почувствовал. И рванул к тому месту. А там уже бойня. Огневик, понял что натворил и попытался загнать нечисть назад. Но тех было слишком много. К нему присоединился лесник, отец Гора, ну и мой дед. Втроем они как-то ухитрились загнать всех назад. Но без жертв не обошлось.
— Стой, погоди… отец Гора погиб там?
— Увы, да. А я все думал, куда отец Гора подевался. Интересно, Гор знает правду?
— Сколько же смертей вокруг себя посеял Николай. Это ужасно.
— Он зациклился на своей идее спасти Нидару с того света. И шел по трупам.
— Так зря шел, все равно ничего не вышло.
— Не вышло.
— Так, и что, на этом все? Он остановился, смирился?
— На этом воспоминания деда обрываются. Или больше ничего не происходило, или же он не захотел сохранять.
— Дай подумать. Почему-то не верится, что Нег смирился. Или думаешь мог?
— Не знаю, родная. По идее, если он около двух тысяч лет шел напролом к цели, с чего вдруг передумал? Но такой вариант тоже отвергать не стоит. Вдруг переосмыслил, осознал, что натворил?
— Ой, слушай, я же забыла тебе сказать кое-что важное! Лапа рассказал, что хапунам заказали Слагалиц. Всех. Около пяти лет назад. И сейчас они охотятся за мной. Последняя я в их списке.
— Расскажи уже про похищение, кто такие хапуны? — потребовал Митя.
Степка поведала о похищении, а так же о самой первой попытке. Митя хмурился, мрачнел с каждым словом.
— Только этого нам не хватало. Почему ты мне не сказала еще в первый раз, Рыженькая? — спросил строго, а глаза его потемнели.
— Не обижайся. Я знала, что тогда ты передумаешь и не пойдешь на Дно за информацией.
— Правильно, я бы был рядом каждый день!
— Митенька, но ничего же не случилось.
— Случилось! Куча раненых, ты страха натерпелась!
— Зато ты столько всего узнал!
— Ничего особого эти знания нам пока не дали. А ты могла погибнуть!
— Многое дали. Столько тайн раскрылось. Не бурчи. И вообще, это не все. Послушай. Слагалиц хапунам заказал огневик.
— Николай?
— Имени не знаем. Но если подумать, кто еще? Зачем какому-то другому огневику желать зла невинным женщинам?
— Мало ли.
— Та не, Мить. Мне кажется это Николай.
— А смысл?
— Может он решил, раз не смог спасти Первую, пусть сдохнут все? Типа месть богам?
— Не вяжется. Зачем ввязался в нашу брачную семерку?
— Хотел получить Дар Домовитки. Выпив воду, избавился от проклятия и умер наконец-то. Чай столько лет прожить без любви, тоже не сахар. А по плану, после его смерти украдут и меня. Род Слагалиц закончится. И его месть богам осуществлена. Может и бредовая, но чем не версия?
— Многое становится понятным. Например, почему Матильда его Мечиславом называла. А ведь жуть, если задуматься. Представь только, каково носить облик и имя того, кого ненавидишь, кто в твоем понимании отнял у тебя любимую? Так недолго себя возненавидеть.
— Но ты огневика знаешь, как Николая. Значит с самого начала он тебе не понравился? — поинтересовался водяник, — если да, то почему ты с ним жить согласилась?
— Да я себе голову поломала, пытаясь это понять и вспомнить что-то личное из прошлого. Пусто. Словно вырвали важные страницы, оставив незначительные обрывки. Помню, что познакомились мы в универе. Ухаживаний, или свиданий не помню. Следующее воспоминание, как в квартиру въезжали. Помню, родители против были. Из-за разницы в возрасте. Кое-какие воспоминания, как мы в гости к ним ходили на крупные праздники. Пару раз к друзьям, причем тоже исключительно моим. Еще помню, он выглядел иначе.
— Это как?
— Во время совместной жизни Николай выглядел старше. Лысина намечающаяся, пузико небольшое. Сутулый, со взглядом утомленного человека. Я бы даже сказала, угрюмый. А на именины заявился, плечи широкие, задор в глазах. И дерзким таким он никогда не был. В воспоминаниях уравновешенный, интеллигентный профессор.
— Может, с тобой он мог быть самим собой? Утомленным жизнью, уставшим от груза проклятия? Без притворств.
— Но не всегда, а до того момента, пока я не стала Слагалицей… Послушай, а если это два разных человека были? Николай и Негослав? — вдруг взвилась Степка, — как думаешь, это возможно?
— А кто же по-твоему Николай? Сын Негослава? Брат? Исключено, Рад и Солнце умерли давно, дед Меч тоже, — спросил Митя, вопросительно изогнув бровь.
— Не знаю. Просто вдруг мысль в голову пришла, но наверное бредовая, — осеклась Степка, вновь усаживаясь на покрывало.
— Раскрытые тайны, порой, рождают еще больше вопросов, — вздохнул Митя, — хоть вызывай его дух с того света и вопросы задавай.
— Для этого придется Матильду замуж выдать за силовика, чтоб к ней вернулись умения проход открывать, — вздохнула Слагалица, — а она ко всему прочему пропала.
— Матильда пропала?
— Не могут дозвониться ей, а еще Гору и Никите. Пока мы здесь, Славик пошел к ним домой. Переживаю немного, хоть бы у них все хорошо было.
— Славик к Гору домой не сможет попасть.
— Почему?
— Ты забыла? К его дому посторонним проход закрыт.
— А ты же ходил, может и Славик сможет.
— Я был мотивирован, — улыбка Мити в этот раз вышла хитрой, — тебя искал.
— И нашел… — проговорила Степка мечтательно, заглядевшись на эту улыбку.
— Да, нашел… Я нашел тебя, Рыженькая… — он проговорил это так, словно слова несли в себе иной, понятный только ему смысл. Вектор разговора резко изменил свое направление. Порывисто склонившись к ее лицу, водяник потерся губами о дрогнувшие губы, — и не отдам никому…
— Т-с-с-с, давай не будем загадывать, — Степка сглотнула один вдох и приложила пальчик к его рту, словно боясь, что их услышат боги. Митя тут же втянул пальчик в рот, окончательно сбив сердце с ритма. Синие глаза-океаны наполнились страстью, потемнев до самого дна. Она медленно втянула в себя воздух, пытаясь восстановить утраченное дыхание. Вцепилась пальцами в покрывало, ощутив болезненное томление внизу живота, воспламенившись от малого.
— М-мить… — пискнула, совершенно теряясь в откровенном взгляде, обнажающем до самых костей. Хотела о чем-то попросить, да только он опередил.
— Можно я тебя поцелую? — сдавленно прошептал, проведя пальцем по кромке полотенца над грудью. Но не выдержал и сжал полушарие, сократив расстояние между ними до минимального, прижав к земле. Степка ахнула, плавясь и сдаваясь без сопротивлений. Простая, долгожданная ласка выгнула поясницу, а рот приоткрылся, ожидая его губы, как награду за долгую разлуку.
— Нет, нельзя!
Голос Лапы прозвучал даже не громом среди ясного неба… Разбитыми желаниями, пульсирующими в венах, пропущенным ударом в сердце, вторжением в неприкосновенное. Слагалица и водяник застыли. Парализованные, дезориентированные, задыхающиеся.
— Че-е-е-рт! — прорычал Митя, ударив кулаком в покрывало и скатываясь со Степки, — нашел время очухаться!
— Л-лапа? — Степка села, дрожащими руками поправляя полотенце. В глазах все еще плескалась страсть, поэтому она тянула время, не решаясь поглядеть в сторону ручья.
— Где я? — продолжал Лапа, и по плеску воды стало понятно, что он пытается встать.
Степка сорвалась с места, плотнее запахиваясь в махровое полотенце, но Митя опередил ее.
— На Поляне Слагалицы, — ответил он, — как себя чувствуешь, герой?
— Так, словно меня локомотив приложил, — прокряхтел белый волк, силясь подняться на ноги, — а ты тот самый Нестор, стало быть?
— Какой Нестор?
— Лапа шутит, — оборвала его Степанида, — Лапа, познакомься, это Митя, мой… любимый человек, — запнулась на мгновение, но все-таки договорила.
Взгляд Лапы прочесть было невозможно. Радужка глаз сверкнула белым серебром, а затем это серебро стремительно почернело. Губы поджались.
— Значит я не ошибся, все-таки Нестор.
— Бредит, похоже. Мужик, ты как, может полежи в воде еще? — в тоне водяника сквозил сарказм, да он и не скрывал его.
— Спасибо, Нестор, наплавался на год вперед, — кряхтя, Лапа кое-как поднялся на ноги, оглядел себя, — что, вода лечебная?
— Да. Лапа ты жив благодаря ей и… Мите. Он промыл твою кровь.
— Да? Ну что ж, Нестор, я твой должник. И твой, красотка.
— Нет, Лапа, ничего не нужно, мы в расчете. Я всего лишь отдала долг тебе. Ты спас меня, я тебя.
— А я говорил, там, на мертвой земле, — губы Лапы попытались сложиться в косоватую улыбку, да так и не сложились, — а ты не верила.
— Вроде речь шла о истинной для волка?