Но исключительная честность Николая Ивановича в научных исканиях, личной и общественной жизни, его неустанная забота о больных, его прогрессивные взгляды снискали ему любовь и уважение не только передовой части интеллигенции, но и широких народных масс. «Чудесный доктор», которого так тепло изобразил в своем рассказе А. И. Куприн, не кто иной, как Пирогов.
В Военно-медицинском музее в Ленинграде хранится картина И. Е. Репина: на подножке вагона стоит седобородый старик, а к нему тянутся люди в сюртуках, форменных шинелях, простых поддевках. Так восторженно встречали москвичи Пирогова, приехавшего в 1881 году на празднование 50-летнего юбилея его врачебной деятельности.
Н. И. Пирогов рано сформировался как ученый. В 18 лет он успешно окончил медицинский факультет Московского университета и в числе других способных юношей был направлен в Дерптский профессорский институт, где подготавливали врачей к профессорскому званию. Юноша с успехом выдержал экзамены и столь же успешно учился.
Напряженная работа в Дерпте, затем усовершенствование в клиниках Парижа и Берлина — и двадцатитрехлетний врач, с блеском защитив докторскую диссертацию, занимает кафедру хирургии в Дерпте. В 1841 году он был назначен профессором Медицинской хирургической академии в Петербурге; в 1847 и в 1854 годах выезжал в действующую армию, на поля сражений, оказывал помощь раненым.
После выхода в отставку Пирогов был назначен попечителем Одесского, а затем Киевского учебного округа и много сил отдал воспитанию и образованию молодежи. Педагогические идеи Пирогова — активные методы обучения, наглядность преподавания — сохранили свое значение до наших дней.
Чтобы оценить деятельность Пирогова как хирурга, надо представить себе состояние хирургии той поры. Наука еще не знала методов обезболивания, и операции приносили больным невыносимые страдания. Уже сама боль от хирургического вмешательства нередко приводила к шоку и гибели оперированного. Меры уменьшения болезненности — перетяжка конечности, кровопускание — были примитивны и даже опасны для больного.
Единственное, что оставалось хирургам, — это постараться произвести все манипуляции как можно быстрее. И ампутацию конечности, например, Пирогов делал в течение нескольких минут.
В 1846 году в Бостоне была сделана первая операция под эфирным обезболиванием. Пирогов, пристально следивший за всеми научными открытиями, уже через три месяца впервые в России применил эфирный наркоз при удалении грудной железы, пораженной раковой опухолью.
В то время безболезненность операции считалась не только невозможной, но даже «безбожной» затеей, как заявляли некоторые ханжи. Пирогов на деле доказал ошибочность первого утверждения и смело пренебрег вторым.
С открытием наркоза перед наукой встали две задачи: изучить действие эфира и хлороформа, учитывая их вредность для организма больного при неправильной дозировке или неумелой методике применения, и широко внедрить наркоз в практику хирургии. В разработке и решении обеих этих задач огромная роль принадлежит нашему выдающемуся соотечественнику.
— Россия, — говорил Пирогов, — показывает всему просвещенному миру не только возможность, но неоспоримо благодетельное действие эфирования над ранеными на поле самой битвы. Мы надеемся, что отныне эфирный прибор будет составлять точно так же, как хирургический нож, необходимую принадлежность каждого врача во время его действия на бранном поле…
При Салтах Пирогов впервые в истории войн широко применил эфирный наркоз в полевых условиях. Ни одной операции он не сделал без хлороформа. Почти все другие русские хирурги поступали так же. По приблизительному расчету число значительных операций, сделанных на крымском театре военных действий с помощью наркоза, достигает 10 тысяч.
Пирогов не был механическим подражателем. Творчески, как подлинный исследователь, воспринял он великое открытие, сделанное за океаном. Действие эфира он проверил сначала на себе, своих помощниках, производил много опытов на животных. Детально изучив эфирное обезболивание, он экспериментально и клинически проверил новое наркотическое средство — хлороформ, усовершенствовал аппаратуру для наркоза, предложил новые способы обезболивания.
Если американцам Мортону и Лонгу принадлежит заслуга выполнения первой операции под наркозом, то изучение метода обезболивания — заслуга Пирогова.
Американский ученый Робинсон писал:
«В результате случайности местонахождения, случайных сведений или других случайных обстоятельств многие пионеры обезболивания приложили руку к этому открытию. Их ссоры и мелкая зависть оставили неприятный след в науке. Но имеются фигуры более крупного масштаба, которые участвовали в этом открытии, и среди них наиболее крупным, как человека и как ученого, скорее всего надо считать Пирогова».
С введением обезболивания увеличилось число операций, а главное, расширился диапазон оперативных вмешательств и их радикальность. Теперь во время операции хирург мог работать не так поспешно: он получил возможность тщательно осмотреть рану, более точно поставить диагноз.
Однако над хирургами и оперированными больными тяготел еще один бич — рожа, нагноение и гангрена, заражение крови и кровотечения — следствие развития инфекции.
Как нельзя теперь представить себе операцию без обезболивания, так трудно представить и хирурга, оперирующего в грязном кожаном фартуке, руками, не вымытыми после вскрытия трупов или перевязки гнойных ран. А это было!
Самой сложной проблемой хирургии до середины прошлого века оставалась инфекция.
— Можно смело утверждать, что большая часть раненых умирает не столько от самих повреждений, сколько от госпитальной заразы, — к такому выводу пришел Пирогов.
Возбудители гнойного процесса в ранах еще не были известны, но до великих открытий бактериологии он уже высказывал правильное мнение о причинах нагноений и пиемии — так называемого заражения крови.
Раньше других хирургов Запада Пирогов пришел к убеждению, что «миазматические ферменты» являются источником инфекций. Он догадывался, что широко распространенное в то время перевязочное средство — корпия, состоявшая из мелко разорванных кусочков старой, иногда грязной ветоши, не может не таить в себе заразы. Он упорно боролся и против общепринятой в госпиталях губки, с помощью которой при перевязках у всех больных подряд удаляли гнойные и кровянистые выделения из ран.
— Самое платье, которое я носил в госпиталях, мне было подозрительно, и я предостерегал врачей от запачканности обшлагов, — говорил Пирогов.
Пирогов высказал правильное понимание сущности раневого процесса и указал на важность комплексного лечения. Он настаивал на необходимости для раненых и больных свежего воздуха, рационального питания, заботливого ухода.
Это было знаменательное событие в истории хирургии — в феврале 1847 года под аулом Салты Н. И. Пирогов впервые применил наркоз при оказании помощи раненым
Горячий поборник женского равноправия, Пирогов впервые привлек «сестер милосердия» к уходу за больными и ранеными и высоко оценил их труд.
С присущей ему тщательностью Пирогов изучил все употреблявшиеся в его время средства перевязки и методы лечения ранений, создания покоя руке или ноге при помощи гипса. Гипсовая повязка по Пирогову нашла широкое распространение и применяется до настоящего времени.
Неоценимый вклад внес Пирогов во все разделы хирургии. Ему принадлежит первое, ставшее классическим, описание травматического шока — резкого упадка деятельности важнейших органов, вызванного тяжелым ранением; он первым предложил костнопластическую операцию (ампутация по Пирогову), по образцу которой в дальнейшем разрабатывались различные костнопластические операции. Даже сегодня, когда хирургия ушла очень далеко вперед, когда в этой отрасли знаний сделано так много новых открытий, учение Пирогова не потеряло своего значения. Причина этого — правильно построенное анатомо-физиологическое направление лечения, правильные методы научной работы и врачевания.