Кандидат медицинских наук К. И. Башмаков
Ленинград — Москва
…Путь нелегкий, да и не близкий. Автобусом до пристани, катером на противоположный берег Волги, а там снова на автобусе или на попутной машине. Часа три, а то и больше уходило ежедневно на поездку в институт со стройки и возвращение домой. Никита Сергеевич Хрущев назвал наших ставропольских гидростроителей — студентов вечернего отделения Индустриального института — подвижниками. Один из этих подвижников— Юрий Городинский, письмо которого «Не брать жизнь взаймы!» появилось на страницах журнала «Здоровье».
Я давно знаю Юру, наблюдал его физическое выздоровление и его духовное возмужание и мне хочется откликнуться на его письмо. Шесть лет, ни в чем не уступая недугу, совмещал он учебу в институте с работой на производстве. Думаю, что читателям журнала небезынтересно узнать и последние новости: недавно Юра получил диплом инженера. Он по-прежнему полон сил и энергии, отлично себя чувствует. В зачетной книжке Городинского нет иных пометок, кроме пятерок. Если бы за работу тоже ставились отметки, то и в «трудовой зачетке» Юры были бы только пятерки. Я свидетельствую об этом как товарищ Городинского по труду.
Говорят, что у хороших мастеров золотые руки. Я не знаю, кем мечтал стать Алексей Фирсов — токарем или крановщиком, комбайнером или забойщиком. Может быть, у него тоже были золотые руки. Но их отняла война.
Деревянные протезы, черные перчатки… Казалось, человек обречен на бездействие. Самый близкий друг и тот не поверил в его силы. Впрочем, разве это друг, если он попросту бросает тебя в беде?.. Ушла жена, один остался человек со своим горем. Но было не только горе — жила в душе глубокая, непобежденная бедой вера в будущее, в свои силы.
Сначала нужно было научиться есть без посторонней помощи.
Фирсов решил, что сам будет делать для себя все необходимое, «оживит» протезы.
…Быстрая и легкая моторка прорезывает волжские волны. У нас в Ставрополе теперь хорошо знают Алексея Фирсова — инспектора рыбного надзора, зорко стоящего на страже природных богатств великой реки. Алексей Фирсов на трудовом посту в буквальном смысле этого слова.
Покоряюща душевная красота человека. Обрел Фирсов и личное счастье: он женат, имеет четверых детей. Как-то я спросил Алексея, что давало ему силы на его нелегком пути. Он ответил так:
— Пенсию мне платили, мог бы я, конечно, и не работать. Но душа не позволяет оставаться только наблюдателем в жизни, быть в стороне от общих дел советских людей.
Когда на XXII съезде партии услышал я вдохновенные слова Никиты Сергеевича Хрущева о значении труда в жизни человека, мне вспомнились многие замечательные работники, которых довелось повстречать в жизни. Вспомнил я и о Юрии Городинском, и об Алексее Фирсове.
Мы немало делаем для того, чтобы распространить производственный опыт наших передовиков. Нужно широко пропагандировать и моральный опыт советских людей, показывать, какие замечательные духовные качества раскрывает в человеке любимая работа, свободный творческий труд.
А. А. Улесов, Дважды Герой Социалистического Труда, электросварщик Куйбышевгидростроя, делегат XXII съезда КПСС
Когда на одном из школьных праздничных вечеров конферансье объявил:
— Балладу Симонова «Сын артиллериста» исполнит ученица десятого класса Зоя Баулина, — на сцену вышла невысокая девушка с открытым лицом. Немного помедлив, чтобы преодолеть волнение, она начала читать стихи. Особенно убедительно звучали у нее слова, бывшие излюбленной поговоркой майора Деева: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!». И пока она читала это довольно большое стихотворение, мне вспомнился весь ее — пока еще короткий — жизненный путь, оказавшийся далеко не легким.
Шустрой девчонкой явилась Зоя в пятый класс нашей Редкинской средней школы. Каждый день отмеряла пешком 14 километров туда и обратно (интерната тогда при школе еще не было). И это в зимние бураны, сугробы и морозы, и в осеннюю слякоть, и в весеннюю распутицу.
Беда подкралась после окончания седьмого класса. В Калинине, когда Зоя стояла в тамбуре переполненного вагона пригородного поезда, кто-то из провожавших, соскакивая на ходу, нечаянно толкнул ее и она упала на перрон.
Вскоре Зоя стала ощущать боли, начала пропускать занятия. Больница, а потом детский санаторий при станции Баталино — долгие четыре года провела она там, прикованная к постели, испытывая постоянные боли. Если бы еще совершила какой-нибудь подвиг или пострадала за правое дело, а то такой нелепый случай, наложивший, казалось бы, отпечаток на всю жизнь…
Врачи сделали все возможное, чтобы поставить Зою на ноги. И вот наступил долгожданный день: ее выписали из санатория. Пусть она еще передвигалась с помощью костылей, но уже поборола недуг.
Зоя не могла отмерять каждый день полтора десятка километров и поэтому ее устроили в среднюю школу-интернат тогдашнего районного центра Новозавидово. Там она окончила девятый класс. А когда открыли интернат у нас, Зоя вернулась в родную школу. Нелегко давалась учеба, сказались перерывы в занятиях. Другие заочники в прошлые годы выезжали на консультации, а ей нельзя было — и это отразилось на ее познаниях.
Но никогда Зоя не унывала, занималась много и упорно, а учителя и товарищи все время ей помогали. Старались делать это как-то незаметно, потому что Зоя терпеть не могла поблажек, скидок на ее болезнь. Раз ей показалась завышенной отметка по химии, так она места себе не находила:
— Куда она мне, эта тройка! Ее из жалости поставили!
Школу Зоя окончила в числе лучших десятиклассников. Теперь она работает на заводе, собирается поступать в институт.
Да, она имела право тогда, на школьном вечере, так убежденно восклицать: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!» Ведь это одинаково верно и для сына артиллериста, и для дочери тракториста.
Преподаватель Б. П. Митёкин
Поселок Редкино Калининской области
Ярко, как в горах, сверкает снег. Пригретые солнцем сосны дразнят крепким запахом смолы, манят свернуть в лес. Мы идем на лыжах недалеко от Москвы вдоль берега живописной реки Вели.
У опушки лыжня затерялась, и вскоре мы уже топтали нетронутый снег. Не повернуть ли, пока не поздно, обратно?
— Свежая лыжня! — раздался голос моего товарища. Мы бросились вперед, пересекли несколько оврагов и чуть не налетели на сидящих около костра двух лыжников.
— Добро пожаловать! — Один из них приветливо кивнул седой головой.
— Ну и здорово же вы ходите!
— По привычке… — улыбнулся седоголовый лыжник.
— Сколько же вам лет?
— Сейчас мне уже за семьдесят, — усмехнулся седоголовый. — Тринадцатилетним мальчуганом я впервые попал в горы. И с тех пор ежегодно совершаю путешествия. — Он взял у своего спутника сверток с завтраком и аппетитно захрустел яблоком.
— А часто вы ходите в походы?
— Каждое воскресенье в любую погоду делаю по 30–50 километров. После десятичасового похода голова в понедельник совсем свежая. Наиболее сложный вопрос своей последней научной работы я решил как раз после очередного воскресного похода.
— Можно позавидовать вашему здоровью. — Мой товарищ жадно затянулся папиросой.
— Зависть — вредное чувство, а вот если бросите курить, получите большую пользу. — Он снова засмеялся и проворно заходил вокруг костра. — Я никогда не курил и никогда не пил вина. Не понимаю, зачем это? Столько в жизни интересного, красивого, даже на самое нужное не хватает времени.
— А за что вы любите альпинизм? — комкая в руках папиросу, спросил товарищ.
— В горах встречаешься с богатством природы всех широт и поясов. В прошлом году побывал я в Карпатах, поднялся на самую высокую вершину Говерля. В это лето путешествовал по горному Алтаю. Отчаянно красивые места!