— Так это было двойное самоубийство?
— Самоубийство влюблённых?.. Нет. Уверен, что нет. Это обычное убийство, вызванное гневом, злобой и ненавистью к Кацуко за то, что она поставила его в столь невозможную ситуацию… И он, конечно, преуспел в своём плане убийства Кацуко. Но этот убийца был очень умён. Он знал, что, каким гениальным бы ни был план убийства, в конце концов всё обнаружится. И, даже если не обнаружится, человек с такой совестью, с таким сильным чувством справедливости не мог бы жить, зная, что он убийца. Кэндзо знал себя хорошо. Поэтому, прежде чем полиция всё поймёт, прежде чем совершённое преступление будет осознано им самим, он убил себя, веря, что именно так и должно поступить. Другими словами, это дело противоположно обычному убийству из детективного романа. При обычном ходе вещей, первым делом происходит убийство, затем делают свою работу полиция или частный сыщик и, наконец, убийца кончает с собой, чтобы не быть пойманным. Таков обычный ход вещей. В нашем случае второй и третий пункты поменялись местами. Убийца уже убил себя, но это не значит, что мы должны отнестись к делу более легкомысленно. С самого начала убийца старался убедить нас, что гибель Кацуко — не его вина. Он даже пытался скрыть факт своего самоубийства. Противно говорить, но это очень грязная уловка. Но почему он не желал, чтобы самоубийство стало известно? Не желая признавать поражение от родственников? Не желая выглядеть нелепым в глазах родственников, особенно, Рёскэ? Об этом он думал? Да. Именно об этом. Вся эта загадка, вся таинственность дела вызваны одной-единственной вещью. Родословной. Трагедия хондзина.
Глава 16
Репетиция
В течение долгого времени никто не проронил ни слова. На весь флигель была всего одна жаровня, и в наши кости медленно просачивался холод. Но никто не хотел уходить, тем самым, положив конец разговору. Инспектор вяло рисовал в пепле иероглифы-кандзи, затем стирал их, писал, стирал… Наконец, он поднял глаза.
— Хорошо, это более-менее объясняет, почему всё произошло, но как именно произошло? Расскажите об этом.
И вновь вернулись почёсывание головы и фирменная улыбка Киндаити-сана.
— Отлично, как насчёт этого? В этом деле об убийстве исполнитель уже мёртв, так что мы не можем услышать его признание. Полагаю, лучше задействовать наше воображение. К счастью, здесь куча людей, связанных с делом. Вернёмся к самому началу.
Киндаити-сан вытащил из кармана маленькую записную книжку и открыл на коленке.
— Самым первым, что поразило меня в этом деле, была его схожесть с детективным романом — начиная, и это самое очевидное, с убийства в запертой комнате, но включая появление трёхпалого человека, звуки кото, фотографию в альбоме и сожжённые листки из дневника. Всё это словно сошло со страниц детективного романа. Если бы в деле были только один-два из числа этих элементов, я бы, может, поверил в простое совпадение, но тщательное использование всех этих столь разнородных элементов заставляет признать, что это был предумышленный план. И когда я наткнулся на коллекцию детективов Сабуро, вы, инспектор, вспомните, как я был взволнован.
Инспектор Исокава кивнул.
— Фокус, стоящий в центре этого дела, — превращение самоубийства в видимое убийство — часто фигурирует в детективах. Самый известный пример — рассказ о Шерлоке Холмсе «Загадка Торского моста». Там преступнице чтобы сделать своё самоубийство максимально похожим на убийство, важно отбросить оружие как можно дальше от своего тела. Оружием в этом рассказе служит револьвер, к которому она привязывает один конец шнура, обматывая другим тяжёлый камень. Женщина стоит на вершине Торского моста и стреляет себе в голову. В тот момент, когда её рука ослабляет хватку, вес камня утаскивает его вниз на дно реки. Думаю, Кэндзо пришёл к своему плану, прочитав этот рассказ. Доказательством служит то, что эта книга была в коллекции Сабуро, но, в отличие от остальных его книг, некоторые её страницы имели пометки.
— Понимаю, — сказал Рюдзи-сан. — Но какова же тогда роль Сабуро во всём этом деле?
Рюдзи-сан выглядел взволновенно, но Киндаити-сан только улыбнулся и поскрёб голову.