Щербаков сидел за бумагами, и визит следователя был явно некстати.
То, что он запомнил фамилию следователя, с которым их познакомили мимоходом по случаю какого-то юбилея с полгода назад, обрадовало Анатолия, и он ринулся с места в карьер:
— Извините, Павел Федорович, я оторву вас на несколько минут. Вы, как узнал я, едете на Дальний Восток расследовать случай с вертолетом. Я служил там, летал, знаю дальневосточную тайгу.
— Вы, кажется, тоже на вертолетах летали? — лицо Щербакова потеплело, и в глазах появился интерес.
— На вертолетах, на Ми-2, — уточнил Анатолий.
— Может, и пропавшего летчика знали?
— А как его фамилия? — у Анатолия замерло сердце и тело напряглось, как перед прыжком с парашютом.
— Иванкин. Капитан Иванкин. Не слыхали о таком?
Анатолий будто поперхнулся и еле проговорил, глотая застрявший комок в горле:
— Это мой друг. — Он перевел дух и, еще не веря в услышанное, переспросил: — Капитан Иванкин Валентин Васильевич?
— Точно. Иванкин Валентин Васильевич, — подтвердил Щербаков.
— В таком случае сам Бог велит вам взять меня с собой. Я обязательно его найду.
Щербаков отложил бумаги в сторону, встал, прошелся по кабинету.
— Идея заманчивая. Иванкин хороший был летчик?
— Превосходный. Ас. Мы с ним в Афганистане воевали.
— А человек? Не мог он позариться на золото?
— Что вы! Валентин с себя рубашку отдаст, но чужого не возьмет.
— Война, говорят, меняет людей. Да и обстоятельства. За что его из военных летчиков уволили?
Щербаков, оказывается, уже многое знает о Валентине, и Анатолий не стал темнить.
— За то, что в октябре девяносто третьего потребовал от командира полка лететь на помощь Руцкому и Хасбулатову.
— За что же это он воспылал к ним такой любовью?
— Мы с Руцким летали вместе на боевые задания. Толковый был летчик и командир.
— Понятно, — удовлетворенно кивнул Щербаков и остановился напротив Анатолия. — Что ж, думаю, твой летный опыт может пригодиться. Собирайся, завтра полетим. Начальство, надеюсь, возражать не станет.
2
И вот она под крылом, тайга, такая знакомая, такая однообразная, таинственная, коварная, манящая своими богатствами, щедрая к одним и беспощадная своей скупостью к другим. Скольких она приютила, накормила, обогрела! И скольких погубила… Вспомнилось, как однажды они искали катапультировавшегося летчика. Он отрабатывал бомбометание на полигоне, когда на самолете отказал двигатель. Летчик на снижении пытался запустить его, но когда высота упала до критической, а двигатель так и не запустился, ему приказали катапультироваться. Он выполнил команду.
Самолет нашли лишь на третий день, хотя радиолокационные станции вели его чуть ли не до самой земли — была осень, и листва с деревьев только начала облетать. А летчика… лишь через две недели. Мертвым. Закон подлости — одна беда не ходит в одиночку — мало того, что отказал двигатель, катапульта сработала не полностью: техник забыл перед вылетом выдернуть стопорную чеку, кресло не отделилось, парашют не раскрылся…
Летчика нашел Валентин. Как он умудрился рассмотреть его под деревом со сломанными ветвями, только ему да Богу известно. А когда привез тело покойного в полк и увидел техника, бросился на него с кулаками. Сослуживцы еле их разняли…
Горячий был Валентин, смелый, отчаянный. И друг верный, преданный. В каких только переделках в Афганистане они ни были, в какие ситуации ни попадали, и Валентин (он уже тогда был командиром звена) всегда находил неожиданный, дерзкий и правильный выход. Однажды звено вылетело на перехват душманского каравана с оружием. Место было выбрано удачное: узкая тропа между отвесных гор, с которой ни влево, ни вправо не свернешь. А спереди каравану путь перекрыли мотострелки, сзади атаковали вертолеты. На предложение сдаться душманы ответили огнем из пулеметов и автоматов. На вертолете Анатолия снарядом отбило кусок лопасти, и двигатель стало так трясти, что топливные провода могли не выдержать, возникла угроза пожара.
Анатолий доложил по радио о случившемся командиру звена.
— Отходи назад, — приказал Валентин. — Ищи площадку и садись, я скоро приду к тебе на помощь.
Площадку Анатолий нашел и приземлил вертолет, а вскоре, покончив с караваном, прилетел, как обещал, и Валентин. Сел рядом. Осмотрели внимательно повреждение.