Между тем Колобков спокойно встал в хвост небольшой очереди и стоял молча, наблюдая за происходящим. Расин также молча наблюдал за Колобковым. Вскоре в фойе вошел и присоединился к Колобкову незнакомый Расину плотный мужчина средних лет, которого, как решил Расин, Курилин и обозвал хмырем. Когда очередь дошла до Колобкова, он попросил допустить для участия в собрании своего представителя, того самого мужчину, который стоял рядом с ним. Хотя это было не по правилам, Расин решил рискнуть и кивнул председателю счетной комиссии.
— У вас доверенность есть? — задал свой обычный вопрос председатель комиссии, на что представитель Колобкова кивнул и достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо экземпляр нотариально заверенной доверенности. Председатель комиссии взял ее и сказал:
— Пожалуйста, проходите в зал.
— А доверенность? — несмело спросил Колобков.
— Доверенность останется у нас, — ответил председатель комиссии.
Колобков и его представитель потоптались на месте, после чего направились в актовый зал, два первых ряда кресел в котором уже были не очень плотно заполнены участниками собрания.
Расин радостно подмигнул наблюдающему за этой сценой Курилину.
— Саша, посмотри-ка по своим каналам, что это за человек, — протянул он Курилину копию доверенности гостя.
Курилин взял документ в руки и прочитал:
— Кутузов Анатолий Александрович, — после чего добавил, — На «мента» похож. Завтра я буду знать точно, что это за птица.
— Я знаю, что это за птица, — Лучковский неожиданно появился в двери, ведущей в зал заседания, — ничего о Кутузове узнавать не надо, я с ним уже поговорил.
— Когда же вы успели? — спросил изумленный Расин.
— Пока вы тут Колобкова пасли, я с Кутузовым переговорил. Мне понятно, чего они хотят и мы договорились с ним о встрече на следующей неделе.
— Борисыч, ты только не вздумай на встречу в одиночку поехать, — заметил Курилин, — мало ли что…
— А что может такого со мной произойти? — с легким сарказмом спросил Лучковский.
— Вообще-то такие вопросы всегда со службой безопасности согласовывают.
— Вопросы безопасности или вообще все вопросы? — опять спросил Лучковский.
— По большому счету — все вопросы.
— Все вопросы я никогда ни с кем согласовывать не буду. Вопросы, касающиеся моего бизнеса я постараюсь решить сам, в том числе и вопрос о том, кому участвовать в переговорах, а кому — нет, — ответил Лучковский и, не дожидаясь ответа, повернулся и направился в зал, где должно было состояться собрание акционеров.
Курилин был крайне удивлен полученной им от директора резкой отповедью, но Расин еще больше был удивлен стычкой, которая, по всей видимости, имела более глубокие корни.
Стычкой, которая грозила перерасти в серьезный конфликт.
Прошло чуть более двух недель после этого собрания акционеров.
В один из своих приездов на фабрику Расин по пути в кабинет генерального директора был остановлен Сашей Курилиным.
Курилин, повторяя, что ему срочно надо с ним переговорить, увел Дмитрия Сергеевича, в комнату, которую занимало охранное предприятие.
— Это очень хорошо, что я вас встретил, я уже сам собирался позвонить, — обрадовался Саша.
— Что-нибудь произошло?
— Да как вам сказать? Пока еще нет, но может произойти.
Лучковский, как и собирался, на следующей неделе после собрания встречался с Кутузовым. Примерно в то же самое время через своих общих знакомых, которых у него с Кутузовым оказалось достаточно, Курилин раздобыл телефон и позвонил бывшему подполковнику ФСБ Кутузову. Кутузов удивился добычливости Саши Курилина, но от встречи с ним уклонился, а Лучковскому рассказал о стремлении Курилина играть свою собственную игру.
Лучковский тогда ничего не сказал Саше, но отношение к нему переменил. Курилин понял, что он недооценил Лучковского, считая того недотепой, каким он казался поначалу, но понял Саша это поздновато. Лучковский же сделал вывод для себя, что с Сашей Курилиным надо расставаться.
Саша это понимал и хотел предотвратить неминуемый, казалось бы, разрыв.
— Лучковский начал встречаться с другой стороной, — сказал Саша, плотно прикрыв дверь.
— Да, он же сам сказал нам об этом.
— Но он считает, что теперь на фабрике он самый главный. Борисыч забыл каким он был пацаном, когда все это начиналось и вообще — в каком дерьме он бы был сейчас, если бы не мы с вами.
— Саша, — спокойно сказал Расин, — Лучковский владелец контрольного пакета акций, генеральный директор фабрики и кто, кроме его самого, может решать судьбу предприятия, которым он владеет? Или у тебя другой взгляд на положение вещей?
— А то, что без нас с вами он не стал бы владельцем предприятия и продолжал бы бегать по своим драным клиентам….
— А за это он нам с вами деньги платит. Он что-то не заплатил, он что-то тебе должен? — начал горячиться Расин.
Курилин как-то сразу обмяк, перестал горячиться и уже другим тоном произнес.
— Ну вы, все-таки, попробуйте поговорить с Алексеем Борисовичем, — понимая, что этот разговор все равно не принесет результата, попросил Курилин.
— Хорошо, я поговорю, — понимая, что Курилин и не возлагает на этот разговор каких-либо надежд, ответил Расин.
Однако Лучковский, когда Расин дошел до его кабинета, предвосхитил все вопросы и, как бы продолжив тему, первый сказал:
— Я хочу поменять охрану и пригласить людей, которых хорошо знаю, с которыми вместе служил и которые не будут мне навязывать свое участие в моем бизнесе.
— А как же Курилин и его охранное предприятие?
— Саша Курилин пытается решать мои вопросы за меня, а я очень не люблю, когда меня за дурака держат. Если он это не понял раньше, то мне придется с ним расстаться. И зачем это мне, Дмитрий Сергеевич, — Лучковский хитро улыбнулся, — держать возле себя пятую колонну, готовую в любой момент устроить очередной захват. Я думаю, что мой захват должен стать единственным и неповторимым.
Лучковский по привычке, унаследованной им от отца, некогда тоже военного моряка, привычке, старательно культивируемой им всю его сознательную жизнь, старался решать вопросы сразу же, не откладывая их в долгий ящик.
Поэтому, как только Дмитрий Сергеевич вышел из кабинета Лучковского, тот сразу взялся за телефон, чтобы позвонить Курилину и позвать того на разговор, но, подумав, положил трубку и направился к нему в комнату, которую занимало охранное предприятие «Стрела».
— Привет, Саша, — сказал Лучковский, закрывая за собой дверь.
В комнате Курилин был один и смотрел по телевизору, установленному на холодильнике какой-то сериал со стрельбой.
— Привет, — ответил тот, выключая звук. Алексей с недовольным видом покосился на телевизор и Саша, заметив это движение, нажал на дистанционном пульте кнопку, выключая уже замолкнувшее изображение.
— Я хочу поговорить с тобой о прекращении вашей работы на фабрике, — с места в карьер объяснил директор цель своего визита.
Саше немного опешил от неожиданного предложения Лучковского, заполняя паузу, сложил и отложил в сторону развернутую газету, кашлянул, сбивая волнение, комом застрявшее в горле, и, переходя на официальный тон, спросил:
— Вы, Алексей Борисович, хотите прекратить действие договора об оказании охранных услуг?
— Да, Александр Васильевич, именно это я и хочу вам предложить.
— Ты совсем не понимаешь, что творишь? — резко меняя тональность разговора, пошел Курилин в наступление, — Ты думаешь, что поменять «крышу» можно просто расторгнув охранный договор? Да за такие дела знаешь, чем отвечают?
— Ты меня, друг сердечный, на пушку-то не бери, — спокойно ответил Лучковский, — Во-первых ты со своей командой никакая мне не «крыша» и «крышей» моей никогда не были. Сейчас не начало девяностых и я не лох какой-то, чтобы меня одни бандиты от других охраняли. Во-вторых, в моем бизнесе ты не в доле, поэтому все мои обязательства перед вами только денежные и только за охранные услуги. И, в-третьих, твой шеф, как я понимаю, не в курсе о наших с тобой отношениях, и, наверное, очень удивится обстоятельствам нашей размолвки. А я ведь не постесняюсь к нему пойти и попросить совета о том, что мне делать с твоими претензиями на участие в моем бизнесе.