1.Первая встреча
Мам, мне нравится мальчик
немного за тридцать,
но у нас ничего не получится…
кроме курсача, разве что.
Дом номер десять по улице Советской Армии был самой обыкновенной панельной многоэтажкой, заложенной Ннским Тракторным Заводом в те светлые брежневские времена, когда предприятия могли распоряжаться частью выручки по своему усмотрению. Изначально планировалось создать сто двадцать восемь просторных квартир, чтобы поселить тут семьи работников НТЗ. Но история – странная штука. Через пару месяцев стройку заморозили на неопределенный срок, а потом пошло по нарастающей: развал СССР, инфляция, дефолт и еще куча страшных слов, за которыми – людские жизни. В результате достраивал дом какой-то частник из поколения случайным образом разбогатевших Остапов Бендеров и он же продавал квартиры всем желающим (их, несмотря на кризис, оказалось много, так как напротив «десятки» находилось всё, о чём только мог мечтать среднестатистический житель мегаполиса – садик, школа, окружная больница, остановка в двух минутах ходьбы). За полтора года большинство апартаментов раскупили, пустовала только квартира номер 82.
Кажется, эта двухкомнатная коробочка впитывала в себя неудачи жителей целого района. Первый хозяин квартиры лишился работы и повесился, следующая семья организовала там наркопритон, затем квартиру приобрела одинокая дама средних лет, больная раком в терминальной стадии и «сгоревшая» за считанные месяцы. Понаехавшие отовсюду, убитые горем родственники устроили на поминках поножовщину. Пришлось вызывать милицию и заводить два уголовных дела. Оставшиеся в живых наследники выставили квартиру на продажу, а обитатели десятого дома с упоением рассказывали настоящие легенды об этой жилплощади.
Так прошло ещё несколько лет, пока на пороге 82 квартиры не появился высокий, гладко выбритый и, судя по внешнему виду, крайне педантичный мужчина, которому едва исполнилось тридцать. В байки он не верил, отдавая предпочтение рациональности, поэтому спокойно заключил договор купли-продажи по сниженной цене. Звали мужчину Константин Евгеньевич Зимин. Выходец из простой пролетарской семьи, он, тем не менее, не особо жаловал пролетариев, называя их «быдлом». Константин Евгеньевич вел образ жизни интеллигенции двадцать первого века – имел ученую степень в области социологии, много читал в общественном транспорте, ещё больше работал, перед сном листал сложные мемы и умеренно выпивал в выходные дни под сериал, компьютерную игру или жалобы друга – доктора-психиатра.
Больше всего на свете он любил свою работу, точней, все три своих работы. Первая была для денег, в частном социологическом центре, вторая – для души, в местном ВУЗе, а третья служила воплощением тайной любви к детям – курсы подготовки к сдаче государственной итоговой аттестации. Поэтому всё время у Константина Евгеньевича было расписано на несколько месяцев вперед. Одно оставалось неизменным – пятничную ночь он провожал на балконе, с чаем или бокалом спиртного, всматриваясь в наступающий рассвет. «Встреча нового» - так назывался этот еженедельный ритуал. «Ночь это смерть, а утро – вечное перерождение» - говорил он иногда своему другу в порыве откровенности. – «Если задуматься, то мы каждый день вынуждены умереть, чтобы восстать вновь, словно tabula rasa». Друг подобные порывы не ценил, во многом из-за того, что сам был ученым и видел в этом отголоски Гераклита, Локка, буддистов и ещё двадцати шести веков философии. Впрочем, Константин Евгеньевич никогда не хотел быть услышанным, так как не умел слушать сам, увлеченный обертыванием содержания в разные формы. Кажется, из-за этого его и покинула жена, подтолкнув к смене места жительства.
В квартиру 82 он заселился незамедлительно и первым делом заказал ремонтные работы. Две недели рабочие кошмарили всех соседей, помимо пустой 83-й, из которой недавно выехали арендаторы. Зимин особого участия в ремонте не принимал, занимался своими делами. Он настолько глубоко умел погружаться в себя, что даже звуки перфоратора прямо над ухом не могли выудить его со дна рефлексии. Наконец, дело было закончено, тут же сдано «под ключ» и многие вздохнули с облегчением, хоть и подозревали скорое несчастье с хозяином проклятой квартиры. Потянулись будни. Зевнули, и выдали публике нечто многообещающее.
В понедельник утром Константин Евгеньевич проснулся с предвкушением новой рабочей недели. Он встал, аккуратно заправил кровать и отправился в ванную, дабы проделать все необходимые процедуры. Выглаженная с вечера одежда покорно ждала на стуле. Ничего особенного, обычный городской кэжуал – джинсы, рубашка, пиджак. Сегодня он собрался за сорок пять минут, что было ровно на три минуты раньше, чем в прошлую пятницу, поэтому был особо доволен и тщательно уложил непослушные, седеющие волосы набок, а так же надел очки для особых случаев – модные, с черной оправой.