— Патрик Кэлвин, — прочитала я первое имя в списке. — Был осужден за сексуальное насилие в отношении собственной дочери, срок отбыл не полностью, недавно освобожден условно-досрочно. Девочке, когда это случилось, едва исполнилось шесть лет.
Конклин повернул ключ.
— Такое понять невозможно. И знаешь что? Я не хочу это понимать.
Кэлвин жил в двадцати квартирном доме в районе Джордан-Парка, примерно в полутора милях от того места, где жили Тайлеры. Зарегистрированная на его имя «тойота-королла» стояла на улице.
Пересекая открытый передний дворик, мы уловили запах жарящегося бекона. На лестнице этот запах ощущался еще сильнее. Дверь в квартиру Кэлвина была выкрашена в агрессивный красный цвет.
На стук нам открыл небольшого роста белый мужчина с грязными всклокоченными волосами, в клетчатой пижаме и белых носках. Выглядел он лет на пятнадцать, так что я едва не спросила, где его отец, но потом заметила серую тень на щеках и тюремные татуировки на пальцах и поняла, что передо мной бывший заключенный.
— Патрик Кэлвин? — Я показала жетон.
— Чего надо?
— Сержант Боксер. Со мной инспектор Конклин. У нас несколько вопросов. Не возражаете, если мы войдем?
— Возражаю. Чего хотите?
Надо отдать должное Конклину, он умеет обращаться с такими типами. Получается это у него легко и просто, так что остается только завидовать. Я видела, как он спокойно и вежливо допрашивает самых отвратительных психов — прямо-таки образцовый «хороший» полицейский. Между прочим, он же подобрал бедного котенка с места убийства Алонсо. Вот и теперь, видя, что у меня контакт не налаживается, Конклин решил вмешаться:
— Извините, мистер Кэлвин. Я вас понимаю — воскресенье, раннее утро, — но речь идет об исчезновении ребенка, и у нас мало времени.
— А я тут при чем?
— Привыкайте, мистер Кэлвин, — вставила я. — Вы на условно-досрочном…
— Хотите обыскать мою квартиру, да? — заорал Кэлвин. — А разве у нас не свободная страна, а? Ордера-то у вас нет, верно? — Он сплюнул. — Ни хрена у вас нет.
— Для невиновного вы что-то уж больно распалились. С чего бы это?
Я молчала, дав напарнику отыграть свою партию. Конклин объяснил, что мы можем позвонить надзирающему офицеру, который имеет полное право войти в квартиру поднадзорного без всяких проблем.
— Или получим ордер, — продолжал он. — Подъедем на паре машин с мигалками да сиренами — пусть соседи видят, что вы за фрукт.
— Так мы войдем? — спросила я.
Кэлвин хмуро посмотрел на меня исподлобья.
— Мне скрывать нечего.
С этими словами он посторонился, давая нам пройти.
Глава 43
Скудная мебель в квартире Кэлвина была представлена главным образом ранними образцами «Икеи» из легкого светлого дерева. На полочке над телевизором собралась целая коллекция кукол — больших, маленьких, кукол-детей и кукол в нарядных платьях.
— Купил для дочери, — рыкнул Кэлвин, шлепаясь в кресло. — Если вдруг вздумает навестить.
— Сколько ей сейчас? — поинтересовался Конклин. — Шестнадцать?
— Не твое дело, понял? Так что заткнись.
— Прикуси язык, — посоветовал мой напарник, прежде чем пройти в спальню. Я села на диване и открыла блокнот, стараясь не думать о несчастной девочке, теперь уже девушке-подростке, которой досталось в отцы такое вот дерьмо, и спросила Кэлвина, знает ли он Мэдисон Тайлер.
— Видел ее вчера в вечерних новостях. Симпатичная девчушка. Можно сказать, сладенькая. Но я ее не знаю.
— Ладно, пусть так. — Я скрипнула зубами, испытав вдруг острый приступ страха за Мэдисон. — Где вы были вчера в девять часов утра?
— Смотрел телевизор. Надо же знать, какие мультики сейчас популярны, чтобы говорить с детишками на равных. Вы меня понимаете, сержант?
Я на голову выше Кэлвина и в гораздо лучшей физической форме. В голове у меня, как и в момент задержания Альфреда Бринкли, рождались самые дикие фантазии. Жить под постоянным стрессом, не спуская пар, невозможно…
— Кто-то может подтвердить ваше алиби?
— Конечно. Спросите Мистера Хэппи. — Кэлвин похлопал себя по пижаме пониже живота, согнав сидевшую там муху. — Он расскажет вам все, что вы только захотите узнать.
Терпение лопнуло. Я схватила Кэлвина за грудки, вырвала из кресла и швырнула на стену. Куклы полетели с полки.
Конклин вышел из спальни в тот самый момент, когда я собиралась проверить прочность стены во второй раз, и, сделав вид, что не замечает моего перекошенного от злости лица, небрежно прислонился к двери.
В последний момент я все же остановилась. Только жалобы на жестокость полиции нам сейчас и не хватало. И все же мне стало не по себе — уж слишком близко подошла к последней черте.