— Думаю, я могу начинать, — Джордж прочистил горло, словно готовясь к пламенной речи, и повернулся корпусом к своему близнецу, который как раз сидел слева от него. Оба брата улыбались как ненормальные, пристально глядя друг другу в глаза. Гермионе всегда казалось, что эти двое могут общаться мыслями, и сейчас это предположение совсем не казалось чем-то глупым. Казалось, они буквально ведут мысленный диалог. Наконец, Джордж заговорил вслух, поигрывая бровями, — Правда или действие, мой дорогой братец?
— Правда! — радостно воскликнул Фред. — Должен же я подать пример остальным и показать, что это вовсе не так страшно, — он пожал плечами, осмотрев всех в комнате задорным взглядом, и снова обратил лицо к близнецу. — Задавай свои грязные вопросы!
— Хорошо… И так, Фредди, расскажи нам, кто был твоей первой любовью?
Фред вытаращил глаза на брата, притворно хватаясь за сердце. — Ну нет! Джордж, как ты посмел! Это слишком личное! — ему едва удавалось сдерживать смех, и Гермионе казалось, что они действительно пару секунд назад мысленно договорились, какой именно вопрос задаст Джордж. Джинни искренне забавлялась их актёрской игрой, а Рон нетерпеливо заёрзал в кресле, ожидая услышать секрет своего старшего брата, над которым он потом сможет потешаться. — Но против правил играть не выйдет, — Фред вздохнул, уже не особо стараясь не смеяться. — Придётся отвечать. Я был влюблён в Тонкс.
Рон приоткрыл рот от удивления, а спустя секунду разразился смехом. Джордж выглядел крайне довольным тем, что заставил брата рассказать это всем. Джинни тихонько хихикала и смотрела на Фреда с любопытством, словно представляя себе его вместе с Дорой, а Гермиона не знала, как на это реагировать. Что смешного в том, чтобы быть влюблённым в Нимфадору Тонкс?
— Я жажду услышать подробности! — подала голос младшая Уизли, и Фред уселся поудобнее, подогнув под себя одну ногу, готовясь рассказывать.
— Ну, мы тогда только-только поступили в Хогвартс, — он сделал глоток своего сливочного пива и облизнул образовавшиеся пенные усы над губой. — Тонкс училась с Чарли на одном курсе, это был их последний год в школе. Честно говоря, я не помню, когда вообще увидел её в первый раз, она, вроде как, крутилась около Чарли постоянно.
— Мы думаем, он ей нравился, — добавил Джордж с улыбкой.
— Да, так вот, — Фред продолжил, — в один прекрасный день я увидел, как она изменила цвет своих волос на ярко-розовый, — его взгляд стал мечтательным, что вызвало усмешки у братьев, — и одиннадцатилетний я потерял голову. Мне тогда показалось, что это — самое прекрасное, что я когда-либо видел. Я весь год только и делал, что наблюдал за ней исподтишка. Вы знаете, что она была сущим кошмаром для Филча и мадам Пинс? — с восторгом в голосе произнёс парень. — Она устраивала такие проделки, удивительно, что Тонкс вообще закончила школу.
— Теперь понятно, кто стал вашим идейным вдохновителем, — Джинни явно было весело.
— Ну, можно сказать и так, — Фред был, кажется, всё-таки немного смущён своим признанием, его щёки слегка порозовели.
Гермиона сидела молча, заложив жвачку, всё ещё не потерявшую свой вкус, за щёку, поражённая тем, что именно детская влюблённость в Тонкс послужила толчком к развитию неординарных способностей близнецов. Она представила маленького Фреда, восхищённо смотрящего на девушку с розовыми волосами, и прыснула.
— Что ты там смеёшься, Грейнджер? — смущение с лица парня мигом испарилось, и озорная улыбка вернулась на место. — Скоро твоя очередь, — действительно, сейчас Фред задаст свой вопрос Джинни, и настанет черёд Гермионы. От этой мысли ей стало не по себе, но деваться всё равно было некуда. — Ладно, Джиннс, правда или действие?
— Думаю, лучше действие!
— Хм, хорошо… Что бы тебе приказать? — Фред обхватил пальцами подбородок, размышляя, а потом резко скомандовал: — Вставай, — он махнул рукой, и Джинни поднялась на ноги, смеясь.
— Это и есть твоё задание?
— Конечно, сестрёнка, я придумал просто попросить тебя встать, — съехидничал парень. — А теперь, изобрази курицу.
— В смысле? — Уизли упёрла руки в бока, её глаза сузились.
— Смотри-ка, у тебя уже неплохо получается, — усмехнулся Фред. — Ну же, ты что, забыла, как выглядят курицы? Так я тебе напомню, — он медленно встал, и поднял свою палочку с пола, совершая несколько простых движений в воздухе. — Акцио, курица! — и через несколько секунд к нему в руки через распахнутое окно влетела чёрная несушка со двора. Комната мгновенно наполнилась воплями, смехом и кудахтаньем бедной птицы, которая вертелась во все стороны, норовя удрать.
Фред сунул курицу в руки опешившей Джинни, заливаясь смехом. — Вот, держи, это твоё новое задание, забудь про старое, — девушка пыталась сопротивляться, безуспешно впихивая птицу обратно Фреду и пытаясь перекричать общий шум. — Будешь держать её до конца полного круга, пока очередь снова не дойдёт до Джорджа, — все немного успокоились только спустя несколько минут, а Джинни смирилась со своим наказанием и теперь крепко прижимала курицу к себе.
— Гермиона, правда или действие? — Уизли хотела поскорее покончить с кругом, чтобы избавиться от птицы.
Грейнджер с самой первой минуты, когда Фред только произнёс название игры, раздумывала, что она выберет, когда придёт её очередь. Оба варианта казались ей ужасными. Отвечать на что-то личное совсем не хотелось, но делать что-то по приказу одного из Уизли хотелось ещё меньше, так что она всё же выбрала первое. В конце концов, ведь не станет её подставлять лучшая подруга? О, если бы она только знала, как ошиблась в этом предположении.
— Правда, — со вздохом проговорила девушка, выразительно глядя на Джинни, стараясь передать ей свою мольбу не спрашивать ничего компрометирующего. Мольбы услышаны не были.
— Назови трёх симпатичных тебе парней, — сразу же выпалила подруга, не раздумывая над вопросом ни секунды. Наверное, она придумала его ещё в начале игры. И, конечно же, девушке он казался вполне безобидным. Гермиона нервно сглотнула, сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в свои ладони, отчаянно борясь с искрящимся ощущением на языке, означавшим, что правда сто процентов вырвется наружу.
Это был просто ужасный вопрос! Как она могла на него ответить? Все три объекта её симпатий сидели прямо перед ней, и она просто не могла так опозориться. Её мысли метались от «это всего лишь игра, я могу отказаться», до «гриффиндорка ты или кто?!». Когда молчание затянулось, и все уже с нетерпением смотрели на неё, она наконец открыла рот, чтобы сказать то, о чём потом очень сильно пожалеет. Гермиона зажмурилась, набрав в грудь побольше воздуха, и слова сами вылетели наружу, как будто её мозг даже не участвовал в процессе их обработки.
— РонФредиДжордж, — протараторила она скороговоркой, надеясь, что никто не поймёт, что она сказала.
Девушка сидела, всё ещё крепко зажмурившись, поэтому она не могла видеть реакцию друзей, но они молчали, и это нагнетало на неё панику. Музыка из проигрывателя казалась оглушающе громкой. Курица в руках Джинни издала очередной вопль, и Гермиона, не выдержав, открыла глаза. Она ожидала насмешек или жалостливых взглядов, но вместо этого увидела довольные ухмыляющиеся лица абсолютно всех Уизли в этой комнате. Правда, во взгляде Рона что-то показалось ей неестественным, что-то вроде сомнения и обиды плескалось в его радужках, и его широкая улыбка абсолютно с этим не сочеталась. Она чувствовала, как пылают её щёки, и ей захотелось провалиться на месте. Гермиона была жутко напугана произошедшим: зачем вообще она это сказала?! Надо было просто выплюнуть эту чёртову жвачку, и тогда ей не пришлось бы позориться! Но её затуманенный рассудок не додумался сделать это.
— Признаться, я весьма польщён, Миона, — протянул Фред, разглядывая смущённую девушку. — Такое милое признание.
— Очень милое, — промурлыкал Джордж, вгоняя Гермиону в краску ещё больше, и Джинни хохотнула от вида своей подруги, спрятавшей теперь лицо в ладонях.
— И как давно мы тебе нравимся? — не унимался Фред. — Я имею в виду нас с Джорджем, конечно, потому что про нашего малолетнего брата нам всё и так понятно. — Рон бросил возмущённый взгляд на парней, но смолчал. Гермиона вовсе не собиралась отвечать на этот вопрос, но её рот раскрылся против воли хозяйки, и слова сами вырвались наружу, приглушённо звуча сквозь прижатые к лицу ладони: