Ранним субботним утром в Нору влетела снежная сова Букля. Опустившись на подоконник в кухне, она громко заухала, испугав миссис Уизли. Птица принесла радостную весть — к её лапке было привязано письмо, в котором Гарри сообщал, что Дамблдор всё-таки позволил ему провести остатки лета с Уизли, однако, ему было не известно, когда именно он прибудет. Эта новость очень вдохновила Джинни, и теперь девушка постоянно ходила со счастливой улыбкой на лице и даже напевала себе что-то под нос. Рон и Гермиона, конечно, тоже не могли дождаться своего друга.
Грейнджер иногда задумывалась, как Гарри перенёс потерю крёстного. Она не могла себе представить, как ему, должно быть, тяжело. После призрачной надежды на новую жизнь с Сириусом, в один миг всё потерять. Гриффиндорка очень переживала за него, но так ни разу и не решилась написать об этом в письме. Нужные слова не находились, да и она сомневалась, что хоть одно из существующих во всём мире слов смогли бы чем-то помочь Гарри Поттеру справиться с очередной утратой. Это событие подкосило их всех.
Мрачные мысли периодически посещали её голову, но она с упорством гнала их от себя, не позволяя скатиться в тоскливую хандру. Сражение в министерстве повлияло на её душевное состояние, наполнило душу липким страхом, который поселился там и не желал никуда исчезать. Это беспокойство о будущем выливалось в тревожные сны, но в целом девушка держалась неплохо. Присутствие рядом друзей и светлая атмосфера в Норе очень ей в этом помогали.
Всё утро Гермиона слонялась по дому, толком не зная, чем себя занять. Вчера она так много читала, что теперь её глаза болели, и сегодня девушка решила сделать перерыв. Она, как обычно, вышла во двор и направилась к яблоневому саду, где Джинни летала с Роном, но ей довольно быстро наскучило наблюдать за их игрой, и Грейнджер поплелась обратно в дом. Миссис Уизли поймала её в дверях как раз вовремя.
— О, Гермиона, детка, ты не занята? Будь добра, помоги-ка мне на кухне.
Женщина, одетая в привычный фартук, приобняла её, и они прошли в жаркое помещение — там уже во всю работала духовка, в которой что-то выпекалось. Над столом парили несколько ножей, ловко очищающих большие сочные сливы, а в глубокой чашке венчик сам взбивал какую-то светлую субстанцию. На столе была рассыпана мука. Молли, надев на руки прихватки, достала из печи порозовевшую форель с красивой корочкой. Она водрузила противень на окно, проговорила над ним заклинание, сохраняющее тепло, и повернулась к своей гостье.
— Сейчас будем печь сливовый пирог. Ты умеешь готовить?
Гермионе стало стыдно, все её умения ограничивались приготовлением яичницы. Мама пыталась научить её, но девушку это, вообще-то, никогда особо не увлекало.
— Нет, миссис Уизли, — смущённо пробормотала Гермиона, внимательно следя взглядом за ножами, которые теперь нарезали уже очищенные сливы на кусочки.
— Ну ничего, сейчас я тебя научу кое-каким полезным заклинаниям.
Молли выглядела очень довольной, что она нашла кому передать свои ценные знания. Наверное, Джинни, как и Гермионе, это всё было не интересно, а ей хотелось кого-то научить. Женщина с широкой улыбкой привлекла Гермиону к столу и принялась объяснять, что и в какой последовательности нужно делать. Девушка взяла на себя начинку, пока миссис Уизли занялась тестом. Оказалось, что с помощью магии можно было сделать практически всю работу: перемешать, раскатать, слепить, измельчить сливы до состояния практически варенья и собрать всё это в единый пирог. Процесс шёл быстро, и уже через пятнадцать минут Молли добавила парочку декоративных розочек из теста, тоже используя заклинание, которое Гермиона раньше никогда не слышала, и отправила сырой пирог в разогретую духовку, отряхивая практически чистые руки о фартук.
— Тергео, — произнесла женщина, взмахнув палочкой, и мука исчезла со стола, — Ну что, думаешь, теперь ты справишься с пирогом сама?
— Думаю, да, — Гермиона согласно кивнула, — в готовке, кажется, нет ничего сложного.
— Всё дело в практике и в настроении того, кто готовит.
— В настроении?
— Да, если ты чем-то расстроена, то и еда получается не такой вкусной. А если готовить рассерженной, можно и вовсе отравиться.
Гермиона задумалась, действительно ли это было правдой у волшебников или таким же мифом, как и в мире магглов. Молли переместилась к окну, задумчиво наблюдая за своими детьми, которые быстро сновали между деревьями на мётлах, и спросила, обернувшись:
— Ты проголодалась? Садись, сейчас я позову остальных, будем обедать.
Миссис Уизли не стала утруждать себя походом в сад и попросту громко окрикнула Рона и Джинни из окна. Пока они не пришли, хозяйка расставила на столе приборы и готовую еду: рыбу, картофельное пюре и, как обычно, овощной салат. Ребята ввалились на кухню потные и очень весёлые, между ними была какая-то словесная перепалка, они живо о чём-то спорили, кажется, о технике полёта на метле, но это был не серьёзный спор. Рон плюхнулся на стул напротив Гермионы, уже потянувшись за куском хлеба, но мать тут же строго отправила их с сестрой мыть руки, и они, недовольные, метнулись к раковине.
— Ну что, Гермиона, как твоё самочувствие? Надеюсь, тебе стало лучше? — поинтересовалась миссис Уизли, когда они все, наконец, уселись за стол, — Ты больше не выглядишь такой бледной, как в начале каникул.
— Спасибо, я чувствую себя замечательно, — она улыбнулась Молли и подложила себе ещё картошки.
— Это хорошо. А тот жуткий синяк зажил?
— Эм, да, почти, — Гермиона немного преувеличила, не желая беспокоить женщину, на самом же деле кошмарное фиолетовое пятно всё ещё красовалось на её грудине. Оно было размером чуть больше галеона, а по сторонам от синяка расходились уродливые тоненькие жилки, похожие на мелкие вены, но оно хотя бы больше не болело.
— Я так и не смогла вывести шрамы Рона, — посетовала миссис Уизли, вздыхая, на что Рон цокнул языком.
— Ма, перестань, я уже сто раз тебе говорил, что мне они даже нравятся!
— Конечно, нравятся, ведь без них ты бы ни за что не охмурил наивную девчонку-магглу, — Гермиона не ожидала услышать этот задорный голос, и она резко повернулась всем корпусом в его сторону. В дверях стояли близнецы, одетые в свои пурпурные рабочие мантии, довольно ухмыляясь, — Всем доброго дня!
Они оба прошли в кухню и заняли места за столом. Джордж сел напротив Гермионы, рядом с Роном, а по левую руку от девушки опустился Фред. Парень как-то странно на неё поглядывал, но она старалась не обращать на это внимание. Сначала всё было как обычно — они обедали, обсуждая разные новости магического мира, близнецы бесконечно паясничали и шутили, смущая в основном Рона, который чаще остальных становился объектом их шуток. Потом, когда все поели, Молли поставила на стол чай и пирог.
А потом вдруг Гермиона застыла. Её глаза невольно расширились, и брови поползли вверх, когда она ощутила лёгкое, мимолётное прикосновение прохладных пальцев к своей ноге под столом. Она покосилась на Фреда, но он спокойно жевал кусочек пирога и поддерживал разговор с сестрой о тех самых техниках полёта, которые они с Роном обсуждали ранее. Ну не могло же ей это показаться. Или могло? Гермиона не была уверена.
Она уже решила, что ей всё-таки почудилось, и отпила чай, когда прикосновение повторилось, только на этот раз чуть настойчивей. Девушка еле сдержала напиток во рту, едва не подавившись им. Чужая рука скользнула по её бедру, слегка сжимая кожу, и она дёрнула ногой, стукнувшись коленом о столешницу, случайно привлекая внимание миссис Уизли. Рука тут же исчезла.
— Что такое, дорогая?
— Ничего, всё в порядке, — выпалила Грейнджер, мысленно стараясь успокоить дыхание. Молли странно на неё посмотрела, но, пожав плечами, всё же вернулась к своему чаю. Фред громко спорил с Роном, а обе его руки покоились на столе. Гермиона не понимала, что происходит, но она была уверена, что это какая-то очередная проделка близнецов.
Она взяла себя в руки и, спокойно дождавшись, когда все закончат чаепитие, поднялась вместе со всеми из-за стола. Джинни осталась помочь матери с посудой, Рон быстро убежал к себе, раздосадованный спором с братом, а Гермиона сделала вид, что задержалась на лестнице, и, когда близнецы проходили мимо неё, резко дёрнула одного из них за руку так, что он врезался в неё. Теперь она сама оказалась в ловушке, зажатая между двумя юношами возле окна в коридоре второго этажа.