Она всё-таки высушила себя и очистила лицо, не обращая внимание на попытки Фреда помешать ей, и опустилась на траву, стараясь удерживать весёлое выражение на лице, дабы избежать очередных расспросов, как за завтраком. Джинни сбегала к иве и принесла босоножки, свои и Гермионы, и остальные тоже начали обуваться, шутливо переговариваясь, хотя уже и без прежней энергичности — они все устали.
Было решено отправиться домой, к тому же, солнце уже приближалось к горизонту, и мистер и миссис Уизли уже, возможно, вернулись. Гермиона надеялась, что Молли сварит ей зелье уже сегодня, и что попросит её об этом Джинни, потому что самой ей было как-то неловко.
Друзья медленно плелись по направлению к Норе, Рон зачем-то прихватил с собой мяч и изредка бросал его кому-нибудь из ребят, поддерживая своеобразную игру. Фред, не пожелавший высушиться с помощью заклинания, шёл впереди всех рядом с Джорджем и постоянно ерошил свои влажные волосы. Белая рубашка, конечно же, просвечивала, намокнув, и мысли Гермионы опять то и дело возвращались к тому, что она считала неприличным и неуместным. Фред поймал мяч, брошенный ему Джинни, крутанул его в руках и вдруг улыбнулся Грейнджер. Она засмотрелась на его улыбку, совершенно не успев сообразить, что сейчас произойдёт.
Мяч, выпущенный из рук Фреда, летел в её сторону, но у неё уже не оставалось времени хоть как-то среагировать, и её лицо тут же пронзила резкая боль, а от силы удара её слегка пошатнуло, и она упала на пятую точку. Ей показалось, что она услышала, как хрустят кости её носа. Мяч был тяжёлым, и эти ощущения напомнили ей заклятье, брошенное в неё Долоховым в министерстве, настолько ей было больно. Часть лица будто онемела, но она чувствовала, как из носа хлещет кровь. Её было так много, что она стекала не только у неё по подбородку, пачкая лицо, но и по глотке тоже. Глотать её было отвратительно, но сплёвывать она не собиралась, ведь это было бы ужасно неприлично. Всё это происходило каких-то несколько мгновений, но в её восприятии время словно замедлилось, вероятно, от сильной боли.
Фред сидел перед ней на корточках с испуганным выражением лица и что-то тараторил, но она никак не могла уловить, что он говорит — в ушах ужасно звенело. Наверное, он извинялся, судя по сведённым домиком бровям и его круглым глазам. Остальные стояли рядом и тоже что-то говорили, кажется. Джинни протянула Фреду какую-то тряпку, и он стал аккуратно промакивать кровь, нежно касаясь кожи. Сейчас было совсем не время думать об этом так, но это было всё, на что мозг Гермионы был сейчас способен. Она смутно подозревала у себя сотрясение и, возможно, сломанный нос, но даже не могла ничего сказать. Мир вокруг кренился в стороны и её замутило.
Грейнджер не знала, сколько времени прошло, когда звон в ушах, наконец, прекратился, и она смогла слышать окружающих. Очевидно, не много, поскольку кровь всё еще шла у неё из носа, а Фред всё ещё сидел, теперь уже на коленях, и пытался что-то с этим сделать. Она слегка раздражённо подумала, неужели никто из них не знает нужного заклинания, но, заметив напряжённое лицо Джорджа, догадалась, что он просто никак не мог его вспомнить. Звон в ушах стал стихать, и она, наконец-то, смогла расслышать, что говорил Фред.
— Миона, прости меня, ради Мерлина, умоляю, — лепетал он, осторожно притрагиваясь к её щекам. — Ты меня вообще слышишь? Джинни, а что, если от удара у неё теперь мозги будут набекрень? — спросил он паническим почти что шёпотом, повернувшись к сестре, и его лицо в этот момент исказила гримаса настоящего ужаса. Гермиона рассмеялась, вернее, попыталась, но из-за боли из неё вышло только что-то, похожее на смесь кашля и икоты, и Фред вернул всё своё внимание к ней. — Хей, ты слышишь, да?
— Слышу, слышу, — ответила, наконец, девушка, и обратилась к Джорджу: — Попробуй Фините Сангвис.
Парень быстро-быстро закивал, ругнувшись, что так долго не мог вспомнить заклинание, и опустился перед ней, отодвигая Фреда в сторону. Он направил палочку на нос Гермионы и шепнул нужные слова — кровотечение тут же прекратилось, Джордж с облегчением вздохнул.
— Прости, у меня напрочь вылетело из головы, хотя мы раньше частенько пользовались этим заклинанием, когда испытывали наши кровопролитные батончики, — он взволнованно бормотал ещё какую-то ерунду, но никто его уже не слушал.
— Ты в порядке? — поинтересовался Рон, опустив ладонь девушке на плечо, и она слабо кивнула.
Он подтянул её на себя за руки и приобнял за талию, поддерживая в вертикальном положении. Гермиона сперва хотела протестовать, но быстро поняла, что она не сможет сейчас идти самостоятельно — голова ужасно кружилась и болела, и она боялась, что либо свалится, оступившись, либо её стошнит. Джинни поддерживала её с другой стороны, и втроём они двинулись к дому, до которого оставалось уже всего ничего. Близнецы поспешили вслед за ними, и Фред всю дорогу рассыпался в самых искренних извинениях, которые Гермиона вообще когда-либо слышала из его уст. Он был всё ещё напуган произошедшим и даже не пытался шутить, что, признаться, поразило Грейнджер до глубины души.
В Норе они усадили девушку на диван в гостиной. Родителей семейства, как оказалось, ещё не было, поэтому они просто стали ждать. Единственное, что они сделали — смыли кровь с лица Гермионы и зачем-то положили на лоб мокрую повязку. Хотя, с ней ей стало немного легче.
— Прости меня, пожалуйста, — снова завёл шарманку Фред, опустившись на коленях у дивана со стороны головы Гермионы, и она заметила маленькие пятнышки своей крови на его белоснежной рубашке. Он держал её за руку, а его лицо было таким печальным и сожалеющим, что сердце девушки сжалось.
— Фред, всё нормально, — тихо проговорила она, чуть улыбнувшись, — ты не виноват.
— Я думал, ты поймаешь мяч, ты ведь смотрела в упор на меня, — он покачал головой и снова извинился ещё раз десять.
Грейнджер было даже стыдно перед ним сейчас. Действительно, она ведь смотрела прямо на него, только вот ничего не видела, кроме его прекрасного лица и чудесной улыбки. Вот и получила…
– Ты меня простила, м? Простила же?
– О, Годрик, — Гермиона вздохнула, поморщившись от боли в голове, — я на тебя не обижаюсь, успокойся уже, — она постаралась смотреть на него как можно мягче и улыбаться.
– Я имею в виду не только мяч, — тихо добавил парень, и Гермиона, сперва задумавшись, вдруг поняла, о чём идёт речь. Он извинялся перед ней за утренний разговор, и это её совсем уж обескуражило. Она не ожидала, что он решит попросить прощения и за это тоже, но получить эти извинения было очень приятно. — Ну, так что?
– Извинения приняты, Фредди, — девушка улыбнулась ему так нежно, как только вообще была сейчас способна — с сотрясением и сломанным носом, а Фред выглядел довольным и удивлённым одновременно.
– Ты ещё никогда не звала меня Фредди, — он закусил губу и тепло улыбнулся ей. — Мне нравится. Называй меня так почаще, — Гермиона прыснула, на секунду забыв про боль и дискомфорт.
– А ты почаще будь хорошим мальчиком, и, может быть, тогда я буду так тебя называть.
Он тихо рассмеялся и кивнул ей, его тёплая ладонь всё ещё сжимала её руку, и он, казалось, не собирался её отпускать. Гермиона прикрыла глаза, давая им отдых от яркого света, который сейчас ощущался весьма болезненно. Ей было стыдно. Стыдно за то, что по её вине Фред разбил ей нос и теперь чувствовал себя паршиво, и за то, что в глубине души она была рада тому, что случилось, ведь сейчас он сидел перед ней на коленях и вымаливал прощение так, будто важнее этого для него не было ничего в мире. И держал её за руку.
Остальные были заняты на кухне поисками льда, и, спустя какое-то время, Джинни принесла маленькие кубики, завёрнутые в полотенце, и приложила их к носу Гермионы, чтобы снять отёк.
– Да уж, кровавый сегодня день, а? — усмехнулась подруга, и только они вдвоём поняли эту шутку. Гермиона прыснула, тут же застонав от отвратительных ощущений в голове.