Они не сомкнули глаз до самого рассвета. Без остановки болтали о всякой отвлечённой ерунде, целовались и смеялись даже, до последнего не желая сдаваться печали в плен.
Гермиона уснула лишь под утро и проспала всего пару часов до того момента, как Джинни разбудила её и потащила сонную готовиться к свадьбе. Она приняла прохладный душ, немного взбодрившись, и полностью отдалась в руки подруги, позволив той сделать ей причёску и макияж. Потом натянула на себя бирюзовое платье, купленное заранее в Косом Переулке, туфли и, конечно, прихватила давно подготовленную сумочку, расшитую бисером. В ней, расширенной заклинанием, лежало всё, что могло им с Гарри и Роном потребоваться в поисках Крестражей. Из-за магии вес всего этого барахла совсем не ощущался, но почему-то ей всё равно стало ужасно тяжело, как только она закинула на плечо тонкую лямку. Будто весь мир упал ей на плечи, придавив к земле.
Как Гермиона ни старалась, она не смогла повеселиться на свадьбе. Её мысли постоянно возвращались к грядущему расставанию с Фредом, а тревожность заставляла нервно заламывать пальцы и поправлять волосы, за что она получала по рукам от Джинни. Гарри был под оборотным в образе какого-то рыжего мальчишки и представлялся всем как дальний родственник Уизли, а она от своей нервозности постоянно забывала, как он выглядит, и жутко пугалась, если он вдруг внезапно подходил к ней откуда-то сбоку. Невыносимая тётушка Мюриэль донимала всех своими ужасными замечаниями, но Гермиона не слушала её. Это было последнее, что её волновало сейчас. Рон танцевал с Лавандой, Джордж заигрывал с одной из кузин Флёр, постоянно оборачиваясь на близнеца — опять эти их «переговоры» одним лишь взглядом. Флёр даже зачем-то пригласила Крама, видимо, памятуя Турнир Трёх Волшебников. Гермиона была рада, что нашла в себе силы тогда честно признаться ему в письме, что хочет остаться друзьями, так что теперь между ними не было неловкости. Ну, почти. Из вежливости она согласилась на один танец с ним, Фред сверлил их ревнивым взглядом со своего стула, но он совершенно зря переживал. Виктор держался по-джентльменски, галантно положив руку на её спину вместо талии.
Гостей было так много, что было очень легко затеряться в толпе, но Грейнджер ни на шаг не отходила от своего парня, не считая танца с Крамом. Она не желала расставаться ни на минуту. Оба они пребывали в мрачном настроении и почти ничего друг другу не говорили, просто наслаждаясь безмолвными объятиями. Гермиону словно мучило плохое предчувствие, и она усердно гнала его прочь, сваливая всё на волнение за предстоящий побег. Их трио должно было аппарировать ночью, когда все будут спать, хотя она была уверена — Фред всё равно придёт её проводить, даже несмотря на её запрет.
Только вот оказалось, что предчувствие было не зря, и никаких долгих болезненных прощаний им с Фредом не суждено было пережить в этот вечер. Нападение пожирателей всё решило за них. Думать было некогда, нужно было действовать, причём быстро. Гермиона повернулась к Фреду, обхватила его лицо руками и поцеловала, вложив в этот поцелуй всё, что судорожно вертелось в голове и рвалось наружу, но на разговоры не было времени. Это длилось не больше пяти секунд, а после она оставила его стоять в толпе, а сама бросилась к Рону — он стоял неподалёку и что-то сбивчиво объяснял Браун, держа девушку за руки. Гермионе пришлось прервать их поцелуй, сопровождающийся слезами Лаванды. Нужно было торопиться. Вдвоём они нашли Гарри и спешно аппарировали в центр Лондона, едва успев не попасть под заклятье одного из приспешников Волдеморта. Грейнджер стучала каблуками по мостовой, спешно выуживая из сумки сменные вещи для себя и ребят, они остановились в каком-то переулке, чтобы переодеться, но даже вся эта суета не была способна отвлечь её от образа растерянного и напуганного Фреда, стоявшего перед её глазами, как голограмма.
***
Она ещё не раз возвращалась к их последнему моменту вместе, когда они скитались по лесам в этой чёртовой палатке без малейшего представления, что делать дальше. Ей было страшно и одиноко, несмотря на то, что она была не одна. Рон и Гарри сильнее поддавались действию медальона Слизерина и сводили её с ума своими бесконечными перепалками, но другого выхода у них не было, оставалось только терпеть. Она часто думала, как там Фред, надеялась, что он был в безопасности, хотя она понятия не имела, чем теперь занимались близнецы. У них не было никакой возможности связаться с внешним миром, и это убивало её. Ночные кошмары, давно позабытые, вернулись, тревожа её и без того расшатанную нервную систему, заставляя подрываться в те редкие часы сна, что ей доставались, когда она не дежурила у палатки. От постоянных видений, в которых её друзья, Фред или родители умирают всевозможными способами, у неё начиналась паника, и она просто лежала, глядя в потолок, стараясь выровнять дыхание, до боли сжимая кулаки, вдавливая ногти в ладони. Стараясь не зарыдать в голос, чтобы не разбудить сопящего на соседней кровати Рона и не напугать Гарри.
Единственным спасением для неё стало радио, которое всё время слушал Рон, и на которое так отчаянно злился Поттер. Гермиона каждый раз неосознанно начинала прислушиваться к нему, когда диктор перечислял имена погибших, молясь про себя Мерлину, чтобы не услышать среди них знакомые. Однажды она чуть с ума не сошла, когда в длинном списке прозвучало имя Фред Уэсли. Сперва не осознав отличие в фамилии, она вскрикнула, а Рон вытаращил на неё глаза, лишь через секунду расслабившись. Напряжение от постоянного ожидания чьей-то смерти затуманивало рассудок, и Гермиона поняла, что нужно прекращать. Девушка углубилась в чтение книг, спасаясь от мыслей, бродящих в её голове по кругу, и на какое-то время это сработало.
Лишь спустя долгие месяцы непрекращающегося кошмара она нашла своё успокоение, услышала его голос в «Поттеровском дозоре»… Пока Гарри спорил с Роном, был ли это Джордж или Фред, она не сомневалась ни секунды. Такой знакомый тембр, интонации, которые она знала лучше, чем свои собственные. Она легко могла представить, как именно он это говорит, как меняется выражение его лица, как появляется игривая улыбка и искорки озорства в глазах. Услышать его стало одновременно и облегчением, и пыткой, ведь Фред был так далеко и совсем не знал, жива ли она вообще.
— Тебе есть что сказать нашим слушателям напоследок, Рапира? — это был Ли Джордан, извечный комментатор квиддичных матчей в Хогвартсе и хороший друг близнецов. Девушка улыбнулась, совсем не удивлённая выбору псевдонима Фреда — он действительно был как клинок, такой же острый на язык.
— Конечно! — ещё бы, ему всегда было, что сказать. — С вашего позволения, я процитирую одного известного маггловского поэта: «Завидней жертвою убийства пасть, чем покупать убийством жизнь и власть», — Гермиона почувствовала, как по спине у неё бегут мурашки. Однажды он уже цитировал ей отрывок, причём из того же произведения. Может, это было зашифрованное послание для неё? Или она уже просто свихнулась.
— Шекспир? — подал удивлённый голос Люпин, было слышно, что он улыбался.
— Он самый. Надеюсь, наши слушатели не восприняли мои слова буквально, куда лучше не умирать совсем, — раздался дружный смех остальных мужчин, и Рон с Гарри тоже прыснули, согласно кивая. Смешного, конечно, в этом было мало, но в тёмные времена подобная реакция не казалась странной. Человеческая психика адаптировалась, как могла. — Это я так, чтобы вы помнили, что Сами-Знаете-Кто — вшивый трус. Но всё же, никогда не думал, что я это скажу, будьте осторожны и не ищите себе приключений на мягкое место. Пожалуйста.
— Спасибо за мудрые слова, Рапира. Следующий пароль — Грозный Глаз, не пропустите эфир… — Ли болтал что-то ещё, но Гермиона уже перестала слушать. Она думала над тем, с какой интонацией Фред произнёс это его «пожалуйста». Точно так же он говорил с ней в ту ночь перед свадьбой и просил пообещать почти то же самое. Нет, ей точно не казалось, что это предназначалось для неё.
***
Близнецы взяли свой последний еженедельный выходной перед началом учебного года, как Фред и обещал Гермионе, и они могли побыть вдвоём ещё немного времени. Перед долгим расставанием, предстоящим уже совсем скоро, у них остался всего лишь этот день, потом миссис Уизли обещала зайти вместе со всеми во «Всевозможные Волшебные Вредилки», когда они будут закупать всё к школе тридцать первого августа, и там они увидятся ещё раз, да ещё Фред решил, что обязательно придёт на вокзал провожать девушку, о чём он ей не собирался сообщать — пусть будет сюрприз. И того три дня. А потом месяцы разлуки. Парень не хотел об этом думать, поскольку это ужасно его расстраивало. Если бы он знал, что всё так выйдет, может, он бы и школу тогда не бросил, и они бы с Грейнджер ехали в поезде в одном купе и целый год доучивались бы вместе.