— Никакого авто тебе не купить, — говорил я. — На какие деньги, хотел бы я знать.
— Денег как-нибудь раздобуду, — говорил Майк.
Автострада проходила прямо против нашего дома, на Железнодорожной улице, в полумиле на юг от склада сухих фруктов компании Розенберг. Их, Розенбергов, было четверо братьев; они покупали винные ягоды, сушеные персики, абрикосы, изюм, паковали их в красивые фанерные ящики и рассылали по всей стране и даже за океан, в Европу. Каждое лето они нанимали людей из нашей части города, и женщины паковали товар, а мужчины делали работу потяжелее, с ручными вагонетками. Майк ходил наниматься, но один из братьев Розенберг сказал ему подождать годик-другой — надо, мол, подрасти и окрепнуть.
Это было лучше, чем ничего, и Майк не мог дождаться, когда вырастет. Он выискивал в журналах объявления таких силачей, как Лайонел Стронгфорт или Эрл Лидермен, этих гигантов физической культуры, этих богатырей, которые могли одной рукой поднять над головой мешок муки или еще что-нибудь. Майк все хотел узнать, как они этого достигают; он стал ходить на спортивную площадку «Космос» и подтягиваться на перекладине и каждый день делал пробежку, чтобы развить мускулы ног. Майк здорово окреп, но нисколько не вырос. Когда наступила жаркая погода, он перестал тренироваться. Было слишком жарко.
Целыми днями мы просиживали на ступеньках нашего крыльца, наблюдая за проезжающими автомобилями. Между нами и шоссе пролегали железнодорожные пути, и нам все было видно далеко на север и на юг, потому что местность была ровная. Нам было видно, как из города катит на юг паровоз, мы сидели на ступеньках и смотрели, как он подходит все ближе и ближе, мы слышали, как он пыхтит, а потом глядели ему вслед и видели, как он исчезает. Мы занимались этим все лето во время школьных каникул.
— Вот идет паровоз «С. П. 797», — говорил Майк.
— Правильно, — соглашался я.
— А вот, гляди-ка, «Санта-Фе 485321», — говорил я. — Как по-твоему, что в этом вагоне, Майк?
— Изюм, — говорил Майк. — Розенберговский изюм, или винные ягоды, или сушеные персики и абрикосы. Братцы мои, как же я буду рад, когда наконец придет будущее лето и я смогу работать у Розенбергов и куплю себе авто!
— Братцы! — восклицал и я.
Одна мысль о работе у Розенбергов возбуждала Майка. Он вскакивал на ноги и начинал боксировать с воображаемым противником, пыхтя, как профессиональный боксер, подтягивая время от времени штаны, сопя и хрюкая.
Братцы! Чего он только не станет делать у Розенбергов!
Для Майка было просто ужасно, что он не работает у Розенбергов и не может скопить денег, чтобы купить себе старый автомобиль, наладить мотор и делать шестьдесят миль в час. Сидя на ступеньках крыльца и наблюдая за проезжающими автомобилями и поездами, он целыми днями только и говорил, что о своем будущем старом авто. Когда на шоссе показывалось желтое купе Форда, Майк сразу тускнел: уж больно быстрой была эта машина. Он завидовал этому парню в машине, гнавшему по автостраде со скоростью пятьдесят миль в час.
— Когда у меня будет мой старый авто, — говорил Майк, — я покажу этому малому, что значит настоящая скорость.
Иногда мы ходили в город. Точнее говоря, ходили мы туда каждый день, не меньше одного раза в день, но дни-то были такие длинные, что всякий день казался нам неделей, и нам все казалось, что вот уже неделя, как мы не были в городе, хотя на самом деле мы были там только накануне. Мы ходили в город, гуляли по улицам, потом шли домой. Ходить нам, в сущности, было некуда и незачем, но мы любили слоняться у гаражей и складов подержанных автомобилей на Бродвее, особенно Майк.
Однажды мы вдруг увидели желтое купе Форда в гараже Бена Маллока на Бродвее, и Майк схватил меня за руку.
— Это она, Джо, — сказал он. — Та самая, гоночная. Зайдем туда.
Мы вошли и остановились возле машины. Никого не было видно вокруг, все тихо.
Потом вдруг из-под машины высунулась голова ее владельца. У него был вид самого счастливого человека на свете.
— Хелло! — сказал Майк.
— Здорово, ребята, — сказал владелец желтого купе.
— Что-нибудь сломалось? — спросил Майк.
— Ничего серьезного, — сказал тот. — Просто старушка требует ухода.
— Вы нас не знаете, — сказал Майк. — Мы живем в белом доме на Железнодорожной улице, возле Ореховой. Мы каждый день видим, как вы едете из города по автостраде.
— Да, да, — сказал этот человек. — Кажется, я вас, ребята, где-то видел.
— Мой брат Майк, — сказал я, — говорит, что вы коммивояжер.
— Он ошибся, — сказал тот человек.