Некоторые лица, указанные в списках плательщиков федерального налога на 1924 г., уже умерли, но это не отражается в сколько-нибудь значительной мере на состоянии их капиталов, которые почти во всех случаях перешли к детям или другим родственникам. Подробное изучение обстоятельств передачи капиталов только усложнило бы наше изложение.
Очень немногие миллионеры приобрели свои богатства в недавнее время. Единственное сравнительно новое состояние первой величины это — состояние Генри Форда, но и его колоссальные размеры начали вырисовываться с 1917 г. Состояние Доррэнсов было нажито между 1910 и 1920 гг., а последним крупным накоплением относительно недавнего происхождения может считаться только капитал пяти братьев Фишеров из Детройта, которые, судя по сумме налога за 1924 г., "стоили" 196 500 тыс. долл., а по сведениям Бэррона — миллиард долларов. Автомобильный фабрикант Уолтер П. Крайслер выдержал напряженную конкуренцию с Морганами, Дюпонами и Фордами, но еще не совсем ясно, сохранил ли он в этой борьбе свой капитал и насколько этот капитал велик. Состояния Хартфордов и Вулвортов - довоенного происхождения.
Единственный достойный упоминания капитал послевоенного происхождения принадлежит Флойду Б. Одлуму, одному из руководителей корпорации Моргана, ранее связанному с компанией "Электрик бонд энд шэр компани", причем капитал этот, вероятно, не очень значителен. Одлум в 1924 г* создал "Атлас корлорейшн" — акционерное общество с первоначальным капиталом в 40 тыс. долл. В настоящее время это предприятие принимает участие почти во всех видах промышленности, причем капитал его был нажит спекуляцией в период наиболее низкого уровня депрессии [1 Здесь и в дальнейшем автор, в соответствии с принятой в буржуазной литературе терминологией, называет "депрессией" экономический кризис. (Прим, ред.)]. Газета "Нью-Йорк таймc" сообщила 25 апреля 1933 г., что активы "Атлас корпорейшн" достигли в общей сложности 1 млрд, долл* В настоящее время активы корпорации оцениваются в два раза выше этой суммы; она является, вероятно, крупнейшим в мире акционерным обществом такого типа. Одлума с известным основанием считают единственным из новых людей, который сумел нажиться на послевоенном буме и крахе.
Широкие массы ошибаются, полагая, что люди, подобные Оуэну Д. Юнгу из компании "Дженерал электрик", Уолтеру С. Джиффорду из "Америкен телефон энд телеграф компани", Томасу У. Ламонту из "Дж. П. Морган и К°", Олберту X. Уиггину, бывшему до недавнего времени главой "Чейз нэйшнл бэнк", Альфреду П. Слоуну младшему из "Дженерал моторе" и Уолтеру К. Тиглу из "Стандард ойл компани" штата Нью-Джерси, играют ведущую роль среди крупных капиталистов. Эти лица широко рекламируются, но в действительности они всего-навсего исполнители на службе у главных групп банковского капитала, представляющих золотые династии. Эти люди не обладают независимой властью; они говорят от своего имени в такой же степени, как актеры на сцене.
Однако не следует недооценивать значения таких людей, как Ламонт, Уиггин и Слоун. Каждый из них владеет значительным богатством и до мировой войны считался бы, возможно, кандидатом на положение набоба первого класса; но могущество каждого из них было значительно большим, чем это соответствовало их личному богатству, лишь потому, что оно представляло собой концентрированное могущество, предоставленное в их распоряжение многими более богатыми людьми. Только колоссальные накопления других богачей отстранили их личные капиталы на второе или третье место. Однако, об этих людях нельзя судить по величине их капиталов, к ним надо подходить с точки зрения их личных качеств. Эти виртуозы капитализма выполняют всю работу, в то время как люди, пользующиеся благами, получаемыми от фондов трестов, развлекаются азартной игрой в Биаррице или охотятся на слонов в Африке.
Такой человек, как Томас У. Ламонт, руководивший деятельностью компании Дж. П. Моргана в течение всего послевоенного периода, бывший ментором Вудро Вильсона в период вторичного пребывания последнего на посту президента и Герберта Гувера во время его рокового четырехлетия в Белом Доме, пользовался в течение двадцати лет колоссальной властью в западном полушарии и провел в жизнь большее количество не подлежащих пересмотру решений, чем кто-либо другой. Короче говоря, в политической жизни послевоенного времени Ламонт был фактически первым консулом незримой директории крупного финансового капитала, человеком, с которым советовались президенты, премьер-министры, руководители крупнейших банков, вдохновителем планов Дауэса и Юнга. Таланты Ламонта многообразны: он и дипломат, и редактор, и писатель, и издатель, и политик, и государственный деятель международного значения и финансист. В дальнейшем мы еще будем о нем говорить.