Мы все еще раз обнимаем его, позволив остаться ему наедине со своим горем. Дориан говорит Денни, что ему рады в любой комнате во дворце и тот может остаться столько сколько пожелает.
Это же, он предложил всем остальным нашим друзьям. И я надеюсь, что они примут приглашение.
У меня сердце стонет, когда мы видим Сайруса, сидящего за столом все еще в синяках и бинтах. Он был прикован к постели, когда на нас напали в особняке Нико.
Он хотел присутствовать на свадьбе, но на тот момент его тело еще не до конца исцелилось. И все же, ничто, даже смерть не могли его удержать от мемориальной церемонии, посвященной его кузену.
Дориан притягивает его в объятия огромного шести фунтового вампира и так крепко сжимает, что, кажется, это причиняет физическую боль. Тем не менее, они стоят так несколько минут. Они семья.
А Нико... Нико был клеем, который держал их вместе. Сайрус десятилетиями служил младшему Скотос, и как другом и как телохранителем. Он никогда не чувствовал себя менее достойным своей семьи. Нико следил за этим.
- Я хочу, чтобы ты стоял рядом со мной, когда я взойду на трон, - говорит ему Дориан, когда тот отстраняется.
Сайрус склоняет голову.
- Для меня честь служить вам, сир.
- Нет. - Дориан кладет руку на большое плечо мужчины. - Не как мой слуга. Я хочу, чтобы ты был моим личным советником.
Сайрус поражен, он смотрит то на меня, то на Дориана, ожидая последней фразы.
- Не понимаю. Твой личный советник? Что скажут другие семь семей?
- Ну. Они ничего не скажут, кроме как своих поздравлений, если захотят остаться при дворе. - Дориан глубоко вздыхает и делает шаг вперед, так что Сайрус может видеть твердое намерение в его в глазах. - Ты - моя семья, Сайрус. А значит, ты будешь ходить рядом со мной. Не позади меня. Ты мне нужен, кузен.
Вампир откашливается, без сомнения, почувствовав комок в горле. Дориан похлопывает его по спине.
- Ты подумай об этом и сообщи мне, когда сможешь.
Сайрус склоняет голову в очередной раз. И мы поворачиваемся, мельком я вижу, одинокие красные капли крови, скатывающиеся по его лицу.
- Это было мило с твоей стороны, - шепчу я Дориану, когда он переплетает свои пальцы с моими. - Ему было необходимо это.
- Нам обоим, - отвечает он. - И я серьезно. Сайрус преданный, а также умный. Всегда был таким. И я знаю, как сильно он ненавидит себя за то, кто он, но я не сожалею, что спас его. И если я мог бы сделать, то же самое...
Я сжимаю руку, и останавливаюсь посредине шага, заставляя его повернуться ко мне лицом.
- Ты сделал все, что мог и я горжусь тобой. И ты знаешь, что Нико где-то там, на небесах, смотрит на нас и испытывает тоже чувство гордости. Он любил тебя, Дориан. Он восхищался тобой. И он не хотел бы прожить остаток своих дней никем другим, как твоим младшим братом. Мы должны отпустить его, малыш. Он бы этого хотел. Чтобы обрести покой.
Дориан наклоняется вперед и целует меня, пытаясь скрыть вспышку боли на лице. Но он знает, что я права. Нико не обрадовался бы обращению в вампира. Такая жизнь была бы не для него.
Мы продолжаем наше шествие в толпу, как вдруг кто-то хватает меня за руку. Я думаю, что это Морган позади меня, пытается привлечь внимание, но это оказывается крошечная пожилая дама, которая сидит за одним из праздничных столов.
Ее волосы цвета только что выпавшего снега, и длинной почти до талии.
Одета она была в длинный, коричневый плащ, который выглядел как мешок. А ее глаза... ее глаза были затуманенными.
- Извините, - говорю я вежливо, подавшись вперед. - Вы в порядке?
Женщина не поднимает на меня взгляд, она всматривается в наши переплетенные руки, а на ее морщинистом лице появляется удивление.
- Ты горишь, дитя. Священный огонь внутри тебя.
- Она слепая, - бормочет Алекс из-за моего плеча, - оракулы всегда слепы. Однако, всё видят.
- Простите, - говорю я женщине, которая по-прежнему не отпускает мою руку. - Я могу вам чем-нибудь помочь?
- Нет. Никакой помощи не нужно, дитя. Ибо я нахожусь здесь, чтобы помочь тебе. Видишь ли, есть жизнь внутри огня. Тебе не следует бояться, ибо это благо. Мощное. - И так же быстро как она меня схватила за руку, кладет ладони мне на живот - костлявые, бледные пальцы на моем шелковом платье. - Да, совсем даже неплох. Боец. Тем не менее, в крошечном сердечке есть сострадание. И любовь.
Она поднимает подбородок и встречается со мной взглядом, словно видит меня насквозь. Смотрит прямо в глубь моей души.
- Он любит тебя, дитя, - произносит она, прежде чем поворачивает эти призрачные глаза на Дориана. - И тебя, своего отца.
Я ахнула и сделала шаг назад, прикрывая рот дрожащими пальцами.