С утра до вечера
В 6 часов утра играли зорю, после чего отпирались и бараки. По существующим инструкциям, после зори все должны были вставать, но это выполнялось весьма относительно. В бараках было холодно, утренний кофе из желудей приносили только в 7 часов, так что по существу так рано и нечего было делать.
Смягчение режима всецело зависело от лагерного коменданта, а больше всего от батальонного фельдфебеля. Бывали немецкие фельдфебеля, которые доводили лагерный режим до абсурда, бывали, наоборот, и такие, которые относились к букве закона по-человечески, и под их начальством можно было кое-как жить. Но человечные фельдфебеля и унтер-офицеры обыкновенно в лагерях не долго уживались. Их не любил лагерный комендант и отправлял на фронт.
Ноябрь — декабрь 1914 г. и январь — март 1915 г. пленных на работы вне лагеря не посылали. Часть пленных ежедневно была занята исключительно работой в самом лагере, который на первых порах был неустроен. Трудами пленных наладили водопровод, канализацию, мостили улицы. Когда кончили работы в лагере, стали мостить дороги, которые вели от лагеря в город и в соседние селения.
Но работа в лагере отнимала сравнительно мало времени. Работа при той массе людей, которая посылалась, была нетрудной; пленные любили носить дрова, чистить уборные в окружающих лагерь казармах немецких часовых. За эту работу пленные обыкновенно награждались остатками солдатского супа, а в то время немецкие солдаты питались еще хорошо.
Чтобы не бегать и не искать мисок, отправляющиеся на работы, как и гуляющие по улице, пленные всегда носили с собой привязанную за пояс миску с ложкой. Вооруженные этими главными орудиями, пленные отправлялись на работу, гуляли по улицам лагеря и поглядывали во все стороны, не предложит ли кто-либо ложку супа.
Ни о какой духовной жизни не было и речи. Ни о библиотеке, ни о школе никто не смел и заикнуться. Сборища были строго запрещены. Ни книг, ни бумаги не было. Люди превращались в животных, которые только о еде и мечтали.
Все ждали мира. Ловили на-лету разного рода небылицы, передавали их друг-другу, и почему-то все были уверены, что к весне 1915 года будем уже дома.
И что могли знать эти несчастные люди, запертые в лагере, оторванные от живой среды, голодные и униженные?!
В часы безмолвия
Как только запирались бараки, уже нечего было бродить с миской и ожидать от кого-то кусок хлеба. Кругом все были такие же голодные, все знакомые лица.
Бесконечно длинны были эти осенние, потом зимние ночи. Хотелось, чтоб поскорее был рассвет и можно было, выйти на улицу.
Через дощатые стены и крышу барака слышно было, как накрапывал дождик, гуляла буря; где-то далеко с шумом и звоном проносились поезда. Это перебрасывались с фронта на фронт немецкие армии.
В эти долгие осенние вечера в бараке шли самые оживленные разговоры. Это время, конечно, можно было использовать для политической работы, но результаты на первых порах были очень слабые. Голодные и озлобленные пленные не хотели думать ни о чем другом, как только о хлебе.
С приближением полночи разговоры затихали. В 12 часов ночи тушили огонь, и до 6-ти часов утра все было погружено в сон. Снился белый хлеб, который можно было есть досыта.
Когда просыпались, в нос лез запах из коридора, где в двух ведрах оправлялось 60 человек. Ведра были полны, и вонючая жидкость разливалась по полу, протекала в барак и ручьями добиралась до середины комнаты. Пытались-было бороться с этим, но ничего не получилось. Лагерное командование отказало давать дополнительные ведра, и каждую ночь повторялось одно и то же.
Лагерные наказания
В лагере официально будто бы не разрешалось телесное наказание, а в действительности практиковалось во-всю. Лагерное начальство — фельдфебеля и унтер-офицеры — все время расхаживало с палками и плетками в руках и собственноручно отсчитывало на спинах провинившихся пленных неопределенное количество ударов.
Об этом знало и высшее командование лагеря, но молчало. Пленные в глазах немецкой плутократии были подобны зверям, с которыми можно и по-зверски обращаться.
В январе 1915 года пленным делали противотифозные прививки. Собралось пять врачей: пленных выстроили в несколько рядов, и после прививки фельдфебель 7-го батальона Тимме начал бить по очереди всех палкой. Это происходило на глазах всех врачей, и такое действие (фельдфебеля) вызвало со стороны последних только хохот.