Как громом, поразил нас приказ германского командования о наступлении на русском фронте. И когда посыпались телеграммы, в которых сообщалось, что немецкие, войска перешли демаркационную линию и стали быстро продвигаться вперед, мы чувствовали себя выпоротыми… Значит, все то, о чем говорили нам немецкие солдаты, было самообманом, ложью, — они не знали своих сил, переоценили свою мощь.
Французы хохотали, черносотенцы еще больше обрушились на нас, и за нами в лагере окончательно закрепилось имя — предатели, агенты и т. п.
В немецких газетах, как по мановению волшебного жезла, началась травля большевиков. В срыве мирных переговоров обвинялись большевики и советское правительство. Про Россию снова стали пускаться утки. Слуги германского империализма ловко подготовляли общественное мнение к ультиматуму.
Нам не приходилось быть свидетелями, насколько общественное мнение удалось обработать, но когда стал известен ультиматум, мнение окружавших нас немецких солдат не было на стороне воинствующего империализма. Немецкие воины ходили по лагерю мрачными. Еще в более подавленном настроении были рабочие. Они и слышать не хотели о насильственном мире с Россией.
Когда по случаю подписанного в Брест-Литовске насильственного мира, в городе выкинули флаги, в широких народных массах не чувствовалось праздничных настроений.
Долгожданный мир пахнул дегтем сапог генерала Гофмана, и теперь уже и самые наивные немецкие солдаты увидели, что юнкерство затаптывает свободную Россию в грязь. Подобное поведение юнкеров вызывало злобу в немецком народе. Широкие народные массы были убеждены, что такая политика германского, империализма на востоке зиждется на песке. Если еще до Брест-Литовского мира некоторые из немцев в лагере обижались, когда мы политику германского правительства называли империалистической, то теперь, понурив головы, они молчали. Брест-Литовский мир открыл глаза наивным немецким солдатам, борющимся за свое «отечество и культуру». В Брестском мире они увидели настоящие цели войны и ужаснулись… Сапог генерала Гофмана в Брест-Литовске растоптал веру немцев в справедливость войны, как 9-е января 1905 года Николай II расстрелял веру в царизм.
Для Германии надвигались тяжелые дни. Массы потеряли старые заветы и веру в правоту своего дела. С Брест-Литовским миром начался крах германского империализма, который свой эпилог нашел в Версале и кончился полным порабощением немецкого народа.
Тяжелые дни
После Брест-Литовского мира мы вступили в наитягчайшую полосу нашего плена. Каждый день приносил с собой одно известие мрачнее другого. Бесконечно трудно было признавать, что ты фактически являешься зрителем и ничего не можешь сделать для поддержки революции.
Подавление революционного движения в Финляндии, расправа с «большевистскими бандами» в Прибалтике, оккупация Крыма, южного побережья Черного и Азовского морей немецкими войсками, — все это чередовалось, как в калейдоскопе, дополнялось «собственными корреспондентами» немецких газет о восстаниях в различных частях России, о низложении Советской власти и т. п.
С Россией попрежнему мы не имели никаких почтовых связей. С первых дней Октябрьской революции в лагере из России не получалось ни одного письма, ни одной посылки. Приходилось довольствоваться исключительно немецкой информацией, которая не стеснялась распространять про Советскую Россию самые нелепые и чудовищные слухи.
Всякие сношения с русскими военнопленными прекратили и все остальные государства. Сейчас же после Брест-Литовского мира все те русские военнопленные, которые получали по заказу родных посылки через Красные Кресты или бюро помощи военнопленным из Англии, Голландии, Швейцарии и Дании, получили уведомление о прекращении заказанных посылок. Отказ мотивировался совершившимся в России переворотом, якобы враждебно настроенным к этим организациям.
Отрезанные от всего мира, мы с нетерпением ждали прибытия в Берлин советского посла. Но и здесь нас ждало разочарование. Прибывшее в Берлин советское представительство ничем не помогло и не могло ничем нам помочь.
Во время оккупации Украины немецкими войсками по лагерю поползли слухи о предстоящей мобилизации русских военнопленных-украинцев для защиты «народной» Украины от русских большевиков. И действительно, через некоторое время из лагеря куда-то угнали всех украинцев. После мы узнали, что в украинских лагерях, действительно, формировались маршевые роты и посылались на фронт, но, к величайшему удивлению немецких империалистов, они разбегались, как только увидали свои родные хаты…