Ложь пошла гулять по селам и деревням. Тех ребят, у которых имелись родители, стали прятать. Иногда мы прилетали на условленные площадки, а детей не было…
Но скоро люди убедились, что фашисты лгут. В партизанские отряды прилетали те же летчики, которые совершали первые эвакуации детей, и никто, оказывается, не погиб. Их знали партизаны по фамилиям и именам, они привозили письма спасенных детей родителям, которые читались не только ими, но и многими людьми в самых удаленных районах партизанского края.
…В эту ночь мы должны прибыть в расположение незнакомой нам бригады, действовавшей в лесах юго-западней Пскова, которой командовал некто со странной фамилией Марго.
Стояли последние жаркие дни бабьего лета. Я должен был лететь в паре с Иваном Суницким. А пока мы отдыхали в сарае, рядом со стоянкой самолетов.
— Давай поспим, — сказал Иван, ложась со мной на телегу.
— Жарко… Как думаешь, в эту ночь будут дети?
— Будут, обязательно будут. И даже очень много!
— А если много, то как увезем всех?
— Ты ж летчик, Петька! А это значит… — пропел Иван в ответ.
Его спокойствие и уверенность подействовали на меня. Мы задремали.
— Ну и красоту я видел сейчас…
— Во сне, что ли? — поинтересовался Суницкий.
— Белые облака в ярких лучах солнца… Дивно!
— Днем, над облаками, будем летать после войны. А пока полетим ночью, — трезво заключил Иван.
Садилось солнце, небосвод был ясный, но горизонт слегка заволакивало дымкой. Приближались сумерки. Техники выкатывали самолеты из укрытий, проверяли моторы. Так обычно начиналась наша рабочая ночь…
— Все самолеты звена к полетам готовы, — доложил Суницкому старший авиатехник Владимир Волков.
Иван хитро подмигнул мне:
— Бери, Петя, пример с нашего звена!
— И у нас полный порядок, — ответил я.
Старший техник звена Григорий Дебелергов встретил меня рапортом. Летчики Лобженидзе, Савин, Долгов и Баландин уже были у своих самолетов.
— Можно без доклада. — Я обошел самолет — его уже успели отремонтировать, — погладил ладонью перкалиевую поверхность.
— Заправил оба бака? — спросил Дебелергова, который всегда обслуживал «флагманскую» машину.
— Оба, под самое горлышко, — ответил Григорий. — Туда боеприпасы, а оттуда ждем детей…
— Гранаты и снаряды не взорвутся?
— Все закрепили намертво. Взрыватели упакованы отдельно, в ящики…
— Ну пора!
Встречный ветер помог оторвать от земли тяжелую машину.
Высота 2500 метров… Скоро линия фронта. За пять-восемь километров до нее перевожу самолет в горизонтальный полет. Осмотревшись и уточнив координаты, сбавляю обороты до минимальных, чтобы на приглушенном режиме работы мотора неслышно спланировать за линию фронта.
Восемьсот метров. Пятьсот… Все! Передовая осталась позади. Правый вираж… Стрелка компаса приближается к западному курсу. Стоп — так держать!
Я благополучно долетел до цели и приземлился на площадке, на которой увидел партизан и детей.
От группы взрослых отделилась коренастая фигура в полувоенном френче, с автоматом. Мы пожали друг другу руки.
— Вы и есть рекордсмен по перевозке детей? — спросил партизан, улыбаясь.
— А с кем я говорю?
— О Марго слышал? Это я, собственной персоной.
Так мы познакомились с командиром 5-й Калининской партизанской бригады Владимиром Ивановичем Марго.
Ребята стояли у костра — оборванные, исхудавшие. Рано повзрослевшие дети тяжкой военной поры. Многие из них стали сиротами. На их глазах гитлеровцы жгли дома, расстреливали и вешали родителей. От ужаса они разбегались по лесам, жили одичавшими группами, питаясь грибами, ягодами, кореньями, пока их не находили партизаны.
Я поднял на руки мальчонку, поглядел в исхудавшее, сморщенное личико, и у меня навернулись слезы. Сколько же бед вынес этот постаревший раньше времени мальчуган? Вернется ли к нему когда-нибудь прежнее доверие к людям и доброта? Мальчик уперся ручонками в мою грудь. Извиваясь, как зверек, он старался вырваться.
— Ребята, это наш дядя летчик Курочкин, — сказал командир. — Он прилетает к нам, чтобы помочь скорее прогнать проклятых фашистов. Вместе с ним вы отправитесь сегодня на Большую землю. Там вам будет лучше, чем здесь, в лесу, в землянках. Вы станете учиться, вас будут хорошо кормить и одевать. Вы забудете, что такое война. Растите и постарайтесь потом быть полезными своей Родине!
— Кто из вас полетит со мной первым? — спросил я.
Дети тесней прижались друг к другу и молчали. Тогда я поднял на руки самого маленького: