Будучи обладателем почти 20 миллиардного состояния, Кевин любил независимость, в том числе и от обслуги. У него была армия водителей, коллекция автономных машин, но частенько Кевин сам выжимал акселератор. То же и с воздушным транспортом. Как же теперь ему это пригодилось!
Кевин поднял вертолет в воздух и менее, чем через четверть часа приземлился в аэропорту Кикиктарджуак на острове Бротон, где его ждал персональный Bombardier Global 1000020 . Ровно в 9:00 a.m Кевин уже входил в свой Нью-Йоркский офис. Он даже успел заскочить домой и привести себя в порядок, так, что никому и в голову не пришло, что еще совсем недавно их босс побывал за полярным кругом (чтоб не сказать большего).
Первым делом Кевин попросил своего секретаря, миссис Грин, женщину пред пенсионного возраста, преданную ему на клеточном уровне, срочно найти Майкла. Уже через четверть часа к огромному облегчению Кевина миссис Грин сообщила, что Майкл находится по дороге в отцовский офис.
Окончательно успокоившись, Кевин занялся текущими делами. Его не покидало какое-то странное ощущение. Как будто он смотрит на привычные вещи новым взглядом. Голова была ясной и работа на удивление спорилась, несмотря на бессонную ночь и волнительные события прошлых суток. И это было тем более странно, что Кевин всегда плохо переносил недосыпания. Адреналин, наверное.
Миссис Грин доложила, что прибыл Майкл. Кевин немедленно пригласил его войти. Взглянув на сына, он почувствовал привычный укол разочарования. Обрюзгший, с одутловатым от непомерных возлияний лицом, начинающий лысеть сорокалетний мужчина мало чем напоминал того сладкого младенца, на которого не поднялась рука у Кевина. Во взгляде – настороженность и, наверное, растерянность.
– Садись, Миша, – назвал Кевин сына детским именем, выказывая миролюбивый настрой.
Миша, Мишаня, Мишутка. Так часто звали маленького Майкла родители Лизы. Они где-то в 80-х -90-х годах прошлого столетия молодыми людьми приехали в США на волне эмиграции из бывшего Советского союза. И, хотя, прекрасно освоили английский, сделали успешную карьеру и сколотили приличное состояние, между собой и с Лизонькой всегда говорили по-русски. Майкла назвали в честь святого Михаила, призванного охранять тезку, но, похоже, плохо с этой задачей справляющемуся.
– Прости меня, отец, за вчерашнее. Я знаю, что перешел черту, – Майкл сказал это, опустив голову, уставившись на свои руки.
– Да уж…, – Кевин решил разыграть эту карту, хотя поначалу сам собирался извиняться.
Повисла долгая пауза. Похоже, Майклу было больше нечего добавить.
– Ну и как же мы будем жить дальше, Мишутка?, – Кевин хотел понять, чего сын ожидает от этой встречи. Скорее всего Майкл боялся, что Кевин и в самом деле лишит его средств. Неприятно было думать, что сын просит прощения только из-за денег.
– Если ты опасаешься, что я перекрою тебе доступ к фонду, не бойся. Я никогда тебя не оставлю. Даю слово.
Майкл потрясенно взглянул на отца, услыхав давным-давно забытые теплые нотки в его голосе. А Кевин, помолчав, продолжал:
– Я тут поразмышлял и понял одну вещь, возможно, понял поздно, но, надеюсь, не слишком поздно. А вещь, которую я понял, очень проста… Я понял, что я – это я, а ты – это ты. И все мои к тебе претензии не обоснованы. Ты не обязан быть ни таким же сильным, ни таким же умным, ни таким же удачливым, как я. Ты не обязан добиться в жизни того же, что и я. У каждого свой путь. И я чувствую, что не выполнил своего отцовского долга по отношению к тебе. Я, может, обеспечил тебя материально, но моральную поддержку не оказал. И в том, что сегодня ты одинок, ты банкрот и ты несчастлив большая доля вины лежит на мне.
Кевин взглянул на Майкла и увидел слезы у того на глазах. И вот сейчас сквозь нелюбимые черты взрослого сына проглянул трогательный мальчик Мишутка, так жаждущий отцовского внимания. У Кевина вдруг сжалось сердце. Что за несвойственная ему сентиментальность?
Вообще, с ним происходило что-то странное. Чувства были настолько обострены, что, казалось, он слышит движение мысли в голове сына, биение его сердца.
– Я предлагаю открыть новую главу. Давай работать вместе. Я буду делиться с тобой своими соображениями по инвестициям, а ты со мной – своими. О долгах не беспокойся. Свяжемся с кредиторами и распишем план возвратов. С моей гарантией тебе никто не откажет. Что скажешь, Миша, будем работать вместе?
Майкл ответил не сразу, видимо, раздумывая, как ему реагировать на внезапное проявление отцовской любви. Кевин подозревал, что сына так и подмывает сказать что-то едкое, ехидное. Ну что-ж, он выдержит и это. Кевин знал наверняка, что бы Майкл ни ответил, он сына от себя больше не отпустит.