Брачное оживление у птиц сопровождается пением. Так что, как только начинает удлиняться день, птицы начинают петь.
Некоторые птицы совсем не прекращают пения. Крапивник, живущий в южных районах, поет круглый год.
В феврале, начале марта, когда солнце уже чувствительно пригревает днем, начинают вылезать насекомые, паучки, личинки. Раскрываются шишки, из них выпадают семена. В это время в гнезде у клеста вылупливаются птенцы. Весна еще в конце зимы начинает вступать в свои права.
Наблюдения за этой сменой, за теми явлениями, которые происходят в конце зимы, очень важны для нашей страны. Во многих случаях численность животных — и полезных и вредных — зависит от того, как они провели зиму.
Литературная обработка Надежды Адольф
Рисунки в тексте А. Н. Формозова
На миг оляпка выскочит на камень.
Звонок — лопарская курица
В конце января я шел на лыжах по замерзшему озеру. Таких небольших озер в Мурманском округе много. По берегам низкий опушенный снегом сосновый лес.
Уже смеркалось, когда я подошел к «зашейку», — так называется место, где из озера вытекает река. Тут я заметил, что на сосне висит какой-то чурбан. Подошел ближе — вижу: середина у него выдолблена, а внутри устроено что-то вроде гнезда, только теперь его занесло снегом. Кое-как сфотографировал я этот чурбан и потом показал свой снимок знакомому лопарю. Спрашиваю: что это за штука?
Он сказал, что это лопарская работа. Из выгнивших внутри сосен лопари делают такие дуплянки, по-лопарскому — «вуувты», и развешивают их по берегам рек и озер. А гнездится в них утка. Русские называют эту утку «звонком».
Она снизу белая, как снег, спина и голова черные, крылья черные с белым, а шея и большое пятно перед глазами белые.
Эта утка заменяет лопарю курицу. Прокормить курицу лопарь не может, потому что зерна в его хозяйстве не водится. Пища лопаря — рыба, оленье мясо, дичь. Хлеб он сам покупает. И вот повесит лопарь вуувт на дерево и смотрит: если к веткам пристанет пушок — значит, гнездо занято уткой. В гнезде может быть от 5 до 12 крупных зелено-голубых яиц. Лопарь возьмет часть яиц себе, и утка гнезда не бросит — снесет еще несколько яиц. Может, немного яиц получишь, но зато такую «курицу» кормить не надо.
Потом, работая на Кольском полуострове, в Лапландском заповеднике, я наблюдал за звонком. Я узнал, что он прилетает раньше всех уток, как только появятся первые полыньи. Днем или ночью — всегда его можно узнать по особенному свисту крыльев, вернее даже не по свисту, а именно звону.
В нашем краю в мае озера еще стоят подо льдом, а в полыньях плавают, ищут корм парочки звонков.
Я видел, как сытый звонок греется на солнце, ложится на воду боком и даже протягивает ноги в воздух.
Но никак мне не удавалось подсмотреть, как утка переправляет своих выведшихся в дупле утят на воду. В прошлом году я осмотрел один из вуувтов, уже покинутый звонками. На песке еще сохранились следы. Они вели прямо от дерева, где помещалось гнездо, к воде. Должно быть, утка подсаживала птенцов к летку дупла, и они вываливались на землю. Но один из сторожей заповедника рассказал мне, что он видел, как утка-мать переносила своих утят в клюве: спустит птенца на воду, окунет его с головой, а потом летит в лес за следующим.
Звонком зовут эту утку только поморы. В других местах (а водится эта утка по всему Советскому союзу) ее зовут «гоголём».
О. Семенов
Научный сотрудник Лапландского заповедника
Выследили белку.
Фото Д. Дебабова.
Весна на пригорках
К. Кочетков
Научная консультация проф. В. П. Бушинского
Выйди ранней весной в поле. Ты увидишь ровные белые пространства. Снег лежит еще не тронутым. А под снегом — сплошной ледяной броней мерзлая земля, от которой со звоном отскакивает даже топор.
Пусть наверху уже проносятся порывы теплого южного ветра, пусть пригревает солнышко, пусть начались предвесенние игры зверей и птиц — там, внизу, в почве, еще ничто не тронулось. Там еще глубокая зима, полный покой.
Это и понятно. Всякое колебание температуры в почве, особенно в нижних слоях, идет очень замедленно. Это легко проверить, если в жаркий летний полдень выкопать на пашне ямку по колено и ступить в нее босой ногой. Ты почувствуешь, как там, в глубине, еще сохранилась утренняя прохлада. А вечером, когда жара спадет, вырой новую ямку. Из нее, как из печной отдушины, повеет теплом. Только к вечеру добралось сюда настоящее тепло, хоть и глубины-то тут всего каких-нибудь полметра.
А если понаблюдать почву весь год — каково в почве годовое колебание температур, то окажется, что тут происходят совсем непривычные вещи. Наверху самое теплое время — июль, а в почве, на глубине в полметра, самое теплое время — сентябрь. Если заглянуть еще глубже, хотя бы на два метра, то самый теплый месяц здесь — октябрь.
Полметра или даже два метра — расстояние крохотное, но зиме очень трудно его пробить. Пусть наверху уже закрутили метели, пусть реки покрылись льдом, а там, под ногами, тут же, совсем рядом, еще осталось тепло. И в первый раз доберется сюда холод только в декабре (под Москвой). А если снег ляжет сразу толстым слоем, то морозу не пробить эти полметра даже и до весны.
Зима, самая глубокая зима наступит в глубине почвы только в феврале — марте, когда наверху уже понесутся теплые весенние ветры.
Но уж если добрался холод вглубь, то не скоро оттуда уйдет. Уже отзвенят весенние ручьи, уже зазеленеет первая трава и выглянут из нее первые цветы, а внизу все еще холодновато, все еще льдинки. Только к маю прогреется почва насквозь.
Нигде весна не приходит так неравномерно, как в почве. Почвы неодинаковы. И в каждой почве весна идет своя, особенная. Пройдись весной по полям, и ты увидишь: в одном месте уже пробивается зелень, а в другом еще грязь, а подчас еще и снег лежит. Как будто и места одинаково ровные и одинаково обогревает их солнце, и вдруг такая разница! Все дело в том, что разная почва. Темные почвы прогреваются быстрей, потому и зелень на них появляется в первую очередь. Быстро прогреваются и песчаные почвы. А глинистые почвы — холодные и не так-то скоро подсохнут. Даже посев на них приходится делать позднее.
На лугах весна тоже приходит позднее. Старая трава и мхи, как войлоком, прикрывают почву от солнечного тепла.
Если поля расположены на склонах холмов, то весна в почве пойдет еще неравномернее. Даже ничтожный наклон поля переносит тебя как будто в другой климат. Наклон к югу в 1° меняет ход весны так, как если бы этот кусок земли передвинулся к югу на целый географический градус, т. е. на 110 километров.
Идешь ранней весной по бугристому полю, пройдешь только километр, а на пути пересечешь десятки «климатов». На южном склоне бугра ты встретишь широкие проталины, подсохшие места, а на северном склоне — еще совсем не тронутый снег. Если склоны бугорка покруче, то южный склон по ходу весны сразу передвинет тебя на далекое расстояние к югу, а как только перейдешь на северный склон, тебя как будто отбросит на сотни километров к северу. Чтобы попасть с южного склона на северный, ты прошел, быть может, только двести шагов, а разница в «климате» почти уже такая, как будто бы ты побывал сначала на Украине и тут же попал под Москву.