Петров, Маховенко, Медведев, Занин, Маслов — эти врачи из Брестской крепости взяли на себя в лагере Южного городка нелегкую обязанность — лечить и спасать от смерти наших раненых пленных. Это были хирурги высокого класса, мастера своей профессии, но им пришлось работать в совершенно невозможной обстановке.
Раненые валялись на грязной соломе, не хватало бинтов для перевязок, не было медикаментов: гитлеровцы отнюдь не хотели помогать врачам лечить тех, кого они старались скорее загнать в могилу. Приходилось всячески изворачиваться — медсестры стирали бинты, и они снова шли в дело, порой удавалось выпросить для раненых лишнюю порцию баланды, случалось добывать у немецких врачей медикаменты.
Немецкие врачи из военного госпиталя, разместившегося в Бресте, вскоре узнали, что в лагерном «ревире» в Южном городке работает искусный хирург Юрий Викторович Петров, ученик знаменитого ленинградского хирурга-онколога Н. Н. Петрова, ныне лауреата Ленинской премии. Порой они приезжали посмотреть на его операции, проконсультироваться по какому-нибудь сложному случаю, а Петров пользовался этим интересом и уважением к себе со стороны немецких коллег, чтобы достать у них то перевязочные материалы, то лекарства.
Петров и Маховенко были спасителями майора Гаврилова, когда героя крепости привезли в лагерь. Брестское гестапо почему-то интересовалось выздоровлением майора, и возникало опасение, что с ним могут расправиться за его стойкость и упорство. Поэтому врачи объявили, что Гаврилов заболел тифом, и перевели его в тифозный барак. Тифа гитлеровцы боялись, как огня, и Гаврилов на два месяца исчез из их поля зрения. За это время чиновники в гестапо сменились, история с Гавриловым забылась и его оставили в покое. Тогда врачи выписали его из тифозного барака и устроили раздатчиком баланды на кухне, чтобы он мог подкормиться и немного восстановить свои силы.
У меня нет возможности назвать здесь всех медиков из Брестской крепости, живых и погибших, как нет возможности даже упомянуть всех участников героической брестской обороны. Но в заключение я хочу рассказать только одну историю трудной, честной и трагически оборванной жизни Бориса Александровича Маслова.
Военврач II ранга Маслов был начальником окружного госпиталя, который, как уже говорилось, находился на Южном острове крепости. Когда началась война, он оказался на своем посту и руководил спасением больных и раненых. Госпитальные корпуса горели и рушились под артиллерийским обстрелом и бомбежками, и по приказанию Маслова всех больных перенесли оттуда в ближайший каземат в земляном валу.
Бой шел около внешних ворот Южного острова, не смолкала перестрелка на валах над Бугом, какие-то группы бойцов дрались около полуразрушенных госпитальных зданий. В каземат к Маслову приносили раненых, и он с несколькими врачами и сестрами старался оказать им посильную помощь, хотя бинтов и медикаментов почти не было. Потом раненых набралось столько, что пришлось занять соседние казематы.
Поглощенные лихорадочной работой, врачи и сестры потеряли счет времени. Они не знали, сколько часов прошло, когда неподалеку от убежища, где находились раненые, послышались очереди автоматов и разрывы гранат. Гитлеровские солдаты прорвались на этот край острова и теперь прочесывали один за другим казематы земляного вала.
Маслов надел новый белый халат и, выйдя наружу, под пули, пошел навстречу вражеским солдатам, размахивавшим гранатами. Мучительно вспоминая забытые немецкие слова, он закричал, чтобы солдаты яэ стреляли — в этих казематах находятся только беспомощные раненые. Держа наготове гранаты, автоматчики недоверчиво и подозрительно заглядывали внутрь. Потом они пробежали мимо. Раненые были хотя бы на время спасены.
Вместе с другими врачами и сестрами Маслов оказался вскоре в лагере Южного городка Бреста. Он работал а лагерном «ревире», как и Петров, Маховенко, Ермолаев, но мысль о побеге не оставляла его. В конце лета Маслов с группой бойцов бежал. Они пришли ночью в город, и Маслов пробрался домой, чтобы переодеться в штатский костюм. Попрощавшись с женой и дочерью, которых он бросал тут на произвол судьбы, врач со своими товарищами той же ночью двинулся на восток к фронту.
Однажды, уже далеко от Бреста, их приютил на ночь какой-то железнодорожник. Здесь они узнали, что фронт ушел за сотни километров и что даже Смоленск уже захвачен врагом. И они поняли, что не дойдут.
В ту ночь в дом железнодорожника прибежала плачущая женщина — его соседка. Она сказала, что в ее хате умирает бежавший из немецкого лагеря. Женщина боялась вызвать врача — если бы на нее донесли, она была бы расстреляна за укрывательство.
Маслов тотчас же отправился к ней. Помочь больному уже было нельзя: истощенный, измученный беглец погибал от сильнейшего воспаления легких. Он умер через несколько часов. Плача, женщина передала Маслову все его документы.
Умерший не был военным— у него нашли паспорт. И тут обнаружилось любопытное совпадение — покойника звали, как и Маслова, Борисом Александровичем, только фамилия была другой — Кирсанов. По возрасту он оказался почти ровесником врача, и все это вдруг подсказало Маслову, что ему надо делать. Он подклеил на паспорт свою фотографию и вернулся назад в Брест. Когда «доктор Кирсанов» явился к немецкому окружному врачу «гебитсартцу», тот, конечно, (потребовал его диплом, но Маслов объяснил, что все его документы сгорели в первый день войны, и предложил проверить свое умение на деле. Несколько операций убедили немца, что перед ним опытный, знающий хирург, и он был направлен на работу в больницу местечка Любешов, где вскоре завоевал симпатии жителей.
В начале 1943 года он узнал, что в соседнем Морочанском районе активно действуют партизаны. В районном центре оказалась вакантной должность врача, и Маслов добился перевода туда. Через некоторое время с помощью местных жителей связь с партизанами была установлена, и однажды к командиру отряда в лесной лагерь привели человека, который, по-военному вытянувшись, доложил, что «военврач II ранга Маслов прибыл для дальнейшего прохождения службы». С этих пор он перестал быть Борисом Кирсановым и опять сделался Борисом Масловым, партизанским врачом в одном из отрядов Героя Советского Союза А. Ф. Федорова.
После соединения с частями Советской Армии Б. А. Маслов был начальником большого военного госпиталя в городе Станиславе на Западной Украине. В 1948 году он демобилизовался из рядов армии по болезни, но вскоре был арестован и осужден по ложному обвинению в пособничестве врагу.
В 1953 году Б. А. Маслов погиб в лагере Красноярского края. Герой Брестской крепости, партизан, преданный Родине советский человек, медик с высшим чувством долга и ответственности, он не дожил до лучших времен и пал жертвой бериевских репрессий.
Пусть же этот краткий рассказ будет первым маленьким и скромным венком на неведомую могилу врача-патриота и героя.
Смертельный яд кураре
Доктор медицинских неук Д. А. Харкевич
В увлекательных книгах Фенимора Купера, Майн-Рида и других приключенческих романах нередко встречаются описания охоты или войны, где индейцы использовали для своих стрел яд — кураре. Добывали его из некоторых растений Южной Америки и применяли для смазывания стрел. Поэтому он и получил название стрельного яда.
Попадая в организм животного, этот яд вызывает паралич мышц. Вот одно из описаний действия кураре:
«Индеец, вложив стрелу в сарбакан (духовое ружье), поднес его к губам. Набрав побольше воздуха в легкие, он дунул в трубу. Тапир продолжал пастись, не подозревая об опасности. Вдруг он вздрогнул, перестал есть, потом снова принялся рвать корни, но уже более вяло, затем зашатался и упал. Кураре оказало свое действие: тапир был мертв».
В конце прошлого века ученым удалось раскрыть механизм действия этого сильного растительного яда. Более детально он изучен в последние десятилетия, когда на помощь фармакологу-исследователю пришла современная техника, например электронная аппаратура.