Пятница, 2 марта. Дошли до склада. Первым делом мы нашли скудный запас горючего. При строжайшей бережливости его едва может хватить до следующего склада, до которого отсюда 71 миля.
Воскресенье, 4 марта. До следующего склада около 42 миль, провизии у нас есть на неделю, но топлива не более чем дня на три или четыре.
Суббота, 10 марта. Катимся неудержимо под гору. У Отса с ногами хуже. Редкой силой духа обладает он: должен же он знать, что ему не выжить. Сегодня утром он спросил Уилсона, есть ли у него какие-нибудь шансы. Уилсон, понятно, должен был сказать, что не знает. На самом деле их нет. Но и без него— сомневаюсь, чтобы мы пробились.
Среда, 14 марта. Мы, несомненно, с каждым днем слабеем; все словно сговорилось против нас.
Температура понизилась до 42° при сильном ветре. Никогда не снилось мне, чтобы в это время года могли быть такие морозы и такие ветры. Вне палатки — один ужас.
Пятница, 16 марта, или суббота 17. Потерял счет числам, но верно, кажется, последнее. Жизнь наша — чистая трагедия. Третьего дня, за завтраком, бедный Отс объявил, что дальше итти не может, и предложил нам оставить его, уложив в спальный мешок. Этого мы сделать не могли и уговорили его пойти с нами после завтрака. Несмотря на невыносимую боль, он крепится, и мы сделали еще несколько миль. К ночи ему стало хуже, и мы знали, что это — конец.
Он до самого конца не терял, не позволял себе терять надежду. Это была бесстрашная душа. Конец же был вот какой: он проспал предыдущую ночь, надеясь не проснуться, однако утром проснулся; это было вчера. Была метель. Он сказал: «Пойду пройдусь. Может быть, не скоро вернусь». Он вышел в метель, и мы его больше не видели.
Мы знали, что бедный Отс идет на смерть, и отговаривали его, но в то же время сознавали, что он поступает, как благородный человек.
Воскресенье, 18 марта. Моя правая нога пропала — отморожены почти все пальцы; а еще два дня назад я мог похвастаться двумя здоровыми ногами… Теперь Боуэрс чувствует себя всех лучше, но и то неважно. И он и Уилсон все еще рассчитывают выбраться, — или делают вид, уж не знаю! В примусе — последний керосин, и то он налит только наполовину; спирта самая малость; вот и все, что стоит между нами и жаждой.
Понедельник, 19 марта. Сани ужасно тяжелы. До склада 15,5 мили; должны бы дойти в три дня. Какая медленность передвижения! Пищи есть еще на два дня, но топлива - еле-еле на один день.
Среда, 21 марта. В понедельник к вечеру доплелись до 11-й мили от склада; вчера весь день просидели из-за свирепой метели. Последняя надежда: Уилсон и Боуэрс сегодня пойдут в склад за топливом.
Четверг, 22 или 23 марта. Метель не унимается. Уилсон и Боуэрс не могли итти, топлива нет, пищи осталось на раз или два. Должно быть, конец близок.
Четверг, 29 марта. С 21-го числа свирепствовал непрерывный шторм. 20-го у нас было топлива на две чашки чаю на каждого и сухой пищи на два дня. Каждый день мы были готовы итти — а до склада всего 11 миль, — но нет возможности выйти из палатки — так снег несет и крутит. Не думаю, чтобы мы теперь могли еще на что-либо надеяться. Выдержим до конца, но мы, понятно, все слабеем, и конец не может быть далек.
Жаль, но не думаю, чтобы я был в состоянии еще писать.
Р. Скотт
Экспедиция Скотта на Южном полюсе.
Последняя запись:
Ради бога, не оставьте наших близких!
Наша Родина
Б. Семевский, кандидат с.-х. наук
Кара-Кумы — самая большая пустыня Советского Союза и одна из самых больших песчаных пустынь мира. Расположена она в Туркмении и занимает около 80 процентов всей территории этой республики.