Л. Недоля-Гончаренко. Письмо в Правду, Леф и Известия
Сосновский спрашивает: «Плохое ли дело понятность искусства. Давайте произведем спрос рабочих – беспартийных и коммунистов, – чего они хотят: понятного или непонятного искусства».
А я говорю: Плохое ли дело понятность общественных наук. Давайте произведем спрос рабочих – беспартийных и коммунистов, – чего они хотят: агитационной, понятной брошюрки или «Анти – Дюринга», Капитала Маркса, а может и Ленина – «Материализм и эмпириокритицизм».
И ни минуты не сомневаюсь, что большинству рабочих «эмпириокритицизм» и «Капитал» совсем непонятны. А Маркс и Ленин все же утверждают, что они с рабочим классом. Сосновский и здесь должен был бы сказать: «Нет они не с рабочим классом. С кем они – это вопрос иной».
Но я, как рабочий, а не журналист, отвечу иначе; рабочему классу нужны и популярные брошюры и «Капитал», агитационные стихи Демьяна Бедного и диалектика поэзии В. Маяковского.
Сосновский слишком плохого мнения о рабочем классе, если он думает, что все рабочие должны питаться разжеванными и прослюненными вещами из рта самого Сосновского и что они беззубые существа.
Глубоко ошибаетесь т. Сосновский. Правда среди нас имеется, м. б. большинство, неуспевшие отрастить зубы, но значительная часть пролетариата уже успела обзавестись зубами знания и не только знания, но и пролетарского переживания (чего у Сосновского нет).
Есть даже зубы покрепче Сосновских, т.-е. сумевшие изгрызть не только буржуазного министра, попа и меньшевика, но и буржуазного и мелкобуржуазного поэта. Вот этого-то и не знает Сосновский: ему нужен дворянский Пушкин, мелко-буржуазные Есенины, Кузница (без Октября), царь мещанского искусства – Художественный театр и вообще Аки. Ибо он с детства ими напитался.
А мы заявляем: в исторический музей всю эту буржуазную шваль. На пролетарскую сцену – Мейерхольд. Наш заводский машинный театр. На трибуну – футурист Маяковский. Твой стих одним ритмом заставляет биться наши сердца, он не статичен, не монотонен, как вся не футуристическая поэзия. Он не успокаивает наши чувства, а наоборот – будоражит и заставляет двигаться вперед. Мы своим чувством еще задолго до появления Маяковского и Лефа были футуристами.
И поэтому немудрено, что наше родное слово – «Жмай» показалось грубым для нежной ручки журналиста. А мы жмаем руку поэту Терентьеву, который обращается к своему товарищу – рабочему откровенно: «с высотытруб дай руб на май» – значит ему нечего скрывать, а другие тот же рубль получая, деликатно и осторожно об этом молчат. Почему? А потому, что и платить им совсем не нужно за переписывание буржуазной белиберды с прокисшим гардеробом манжетных слез. Тов. Сосновский возмущается, что красноармейцы, комсомольцы и рабфаковцы обзавелися «запасными учителями» вроде Терентьева, Маяковского и друг. Будьте спокойны т. Сосновский: пролетарская молодежь меньше заражена буржуазным искусством, чем ненавидящие футуризм Иваны Ивановичи.
С коммунистическим приветом рабочий Л. Недоля-Гончаренко.
Май 1923 год.
Б. Арватов. Так полемизировать некультурно
У нас заведено: каждый в меру своего разумения может говорить и писать по поводу искусства все, что ему угодно, – искусство, так сказать, общедоступно. Пишут наркомземовцы, пишут экономисты, публицисты и т. д.
В результате – господство вкусовых оценок вместо науки.
Хороший пример этому – статья В. Полянского «О левом фронте в искусстве» («Под знаменем марксизма», N 4–5, 1923 г.).
Начну с эпитетов по адресу «лефов»: нечленораздельная речь, животный крик, рекламный крик и шум, заносчивый, нелепый, безобразивший, кривлянье, ненужное дело, обезьяньи ужимки, бессмыслица, мерзость, чистейшая чепуха, шарлатанство, издевательство, пустословие, искривленное лицо, гнусный пасквиль, остренькое, убожество, нищенство мысли, пикантное, манерничание, расхлябанность, беспомощные старички, выверты, вывихи, ложь, трусость, мышиная возня и т. д.
Сюда надо присоединить эпитеты из цитат, использованных автором для характеристики «Лефа»:
предсмертное метание, ошалелость, выверты, дикие танцы, фокусничанье, пир во время чумы, чепуха в кубе, ребус и др.
Вслед за эпитетами идут т. н. выражения о «Лефе»:
близко к делу не допускать, произвести дезинфекцию, поставить вентиляцию (из цитаты), мы не признавали и никогда не признаем, мы не хотим, Плеханов… осудил… точку зрения, кому они также нужны, Луначарский разделывал под орех и пр.
Перехожу к тематике. Если употреблять максимально утонченную по вежливости терминологию, то все приемы автора можно разбить на три группы: 1) прием цитирования; 2) прием утверждения; 3) прием умолчания.