В доме опять стало тихо.
Тактически лучше всего было бы запереть Джанет Солтер в подвале, но она не захотела. Она стояла в прихожей, держа руку на револьвере в кармане, оглядывалась кругом, словно осознала вдруг, что четыре стены, которые должны были бы защищать ее, — это на самом деле четыре пути доступа в дом.
Она довольно долго молчала.
— А вам не надо патрулировать снаружи?
— Нет. Слишком долгий путь от заднего фасада к переднему, если вдруг потребуется.
— Так что будем ждать здесь?
— Правильно, — кивнул Ричер. — Будем ждать здесь.
Они ждали в гостиной. Ричер решил, что это самое лучшее место. Отсюда был вид на фасадную часть, а учитывая глубокий снег, визит с фасада был наиболее вероятен. Часы дотикали до девяти, отмерив первый час ожидания. Ричер тщательно обследовал внутренние границы. Входная дверь — заперта. Окна первого этажа — все закрыты. Стеклянные двери библиотеки — заперты. Черный ход — заперт. Окна второго этажа — все в порядке.
Дом был построен для предыдущих поколений, в каком-то смысле более закаленных, но и более спокойных. На окнах были запоры, на дверях замки, все — основательное, латунное, но отнюдь не та броня, которой торгуют в современных магазинах. А это значило, что есть сорок три возможных пути в дом, пятнадцать из которых — вполне доступные. Восемь из них одинокий защитник с нормальными умственными способностями мог расценивать как угрожающие, и шесть из них оборонять было несложно. С двумя остальными было сложнее, но осуществимо. Он снова подумал о том, чтобы спрятать Джанет Солтер внизу, но она увидела, что он задумался, и заговорила, видимо желая его отвлечь:
— Сколько раз вам приходилось заниматься подобным?
— Раз или два, — ответил он, глядя в окно.
— И вижу, остались в живых.
— Пока да, — кивнул он.
— В чем секрет вашего успеха?
— Не люблю проигрывать. Такая профессия.
— Вы все еще в армии, да? Мысленно, я имею в виду.
Ричер наблюдал за улицей. Наконец он сказал:
— Я хочу, чтобы вы наблюдали с фасадной стороны. Я буду в прихожей. Если кто-то явится через кухню или библиотеку, я разберусь с ними в прихожей.
— Хорошо, — сказала Джанет Солтер.
— Держитесь в тени, но будьте начеку. Если что-то увидите, окликните меня, громко и отчетливо.
— Ладно.
Она заняла позицию в глубине комнаты, так что снаружи ее было не видно, но она сама могла наблюдать. Руку она держала на револьвере в кармане. Он перешел в переднюю и поставил стул с другой стороны от телефонного столика, так, чтобы сидеть лицом к тыльной стороне дома. Револьвер положил на колени. Взял трубку, набрал знакомый номер и попросил Аманду.
Пауза. Щелчок. Голос:
— Вы, наверное, меня разыгрываете? Два часа назад вы задали мне работы на две недели и уже звоните узнать результат?
— Нет, но хоть что-то мне необходимо знать самое позднее к завтрашнему дню.
— Вы в своем уме?
— Вы сказали, что толковее меня, а я сделал бы это за день. Так что ночи должно вам хватить. — Ричер не сводил глаз с кухонной двери. — А своего вы поймали?
— Нет, разве не ясно?
— Где вы ищете?
— По всем аэропортам и на судах в Мексиканском заливе между Корпус-Кристи и Новым Орлеаном.
— Он в мотеле к северу от Остина. Почти наверняка в Джорджтауне. Почти наверняка во втором мотеле к северу от автобусного терминала.
— На нем что, радиомаячок, о котором я не знала?
— Нет, он один и испуган. Ему нужна помощь. Получить ее неоткуда, кроме как от людей за морем, с которыми он спутался. Но он боится им звонить. Они ему помогут, если он не запачкан; если скомпрометирован — бросят на произвол судьбы. Он это понимает. Если просто беглый — их устраивает. Если политически замаран — уже хуже. Они побоятся, что мы проследим его до дома, где бы этот дом ни был. Поэтому ему надо знать новости. Знать, как осветит пресса убийство в Форт-Худе. Как нормальную семейную разборку — тогда он позвонит. Если нет — вставит пистолет себе в рот.
— Подоплеку мы не раскрыли. И отправиться он мог куда угодно. В Уэйко, в Даллас, даже в Абилин.
— Нет, он аккуратно выбрал место. Абилин слишком далеко и слишком маленький; Уэйко и Даллас — слишком патриотичные. Он думает, что телевидение и радио могут ухватиться за шпионский мотив. Он откуда, из Четвертой пехотной? Аудитории в Уэйко и Далласе неприятно услышать, что капитан Четвертой пехотной дивизии повел себя плохо. Он это знает. Остин более либерален, и телевидение там не будет так распаляться.
— Вы сказали про Джорджтаун.
— Он боится большого города. Слишком много полиции, слишком много всего происходит. Его машина еще на базе, да?