Дуло револьвера по-прежнему было прижато к уху Холланда.
Ричер сидел прямо. Не отпуская спинку сиденья.
— Сказал же вам, Холланд, вы мне не ровня.
— Что вы со мной сделаете?
— Давайте пройдемся. Держите руки так, чтобы я их видел.
Они выбрались из разбитой машины на мороз и вышли в проулок между двумя рядами домов. Холланд шел впереди, Ричер — в десяти футах за ним с шестизарядным револьвером. Он сказал:
— Расскажите мне о Платоне.
Холланд остановился, повернулся к нему и сказал:
— Все шло по телефону или через байкеров.
— Что должно произойти сегодня?
— Он хочет забрать драгоценности и украсть часть метедрина.
— И вы должны ему помогать?
— Да. У меня для него кое-какое снаряжение и ключ от двери.
— Ясно, — сказал Ричер. Потом он поднял револьвер и выстрелил Холланду в лоб. Холланд упал с громким шелестом толстого нейлона. Жесткая парка помешала телу лечь на спину, и он лежал на боку, обратив лицо к луне.
Потом тело обмякло, и в его кармане зазвонил сотовый телефон.
Ричер добрался до телефона на третьем звонке. Поднес его к уху и сказал:
— Да?
— Холланд! — почти криком. Плохой сигнал, очень сильные шумы, испанский акцент. Платон.
Ричер не ответил.
— Холланд?
— Да, — сказал Ричер.
— Нам осталось пятнадцать минут. Давай посадочные огни.
Телефон смолк. Посадочные огни? Откуда посадочные огни? Ричер не видел электрической проводки на взлетной полосе. Ни горбатых стеклянных линз вдоль нее. Возможно, предполагалось, что их заменят фары «форда», в таком случае Платону не повезло, обе фары разбились. Впрочем, на две мили их не хватило бы, даже если включить дальний свет.
Пятнадцать минут.
Ричер опустил телефон в карман и обыскал остальные карманы Холланда. Нашел ключ от каменного здания и старый потертый «Глок-17». Пистолет на выброс. В магазине было четырнадцать патронов и один в патроннике. Его патрон. Он положил ключ и пистолет в карман и вынул другой «глок» из кобуры Холланда. Его табельный. Потом надел перчатки и отволок Холланда в ближайший домик. Затем вернулся к автомобилю.
Тринадцать минут с мелочью.
Автомобиль стоял наполовину в доме, наполовину снаружи. Ричер протиснулся в пролом рядом с бортом и открыл багажник. Полно вещей. Но трех видов: обычное автомобильное снаряжение, стандартное полицейское, аккуратно сложенное в пластмассовые коробки, и поверх набросаны другие вещи. В первой категории: запасное колесо и домкрат. Во второй категории: четыре красных дорожных файера, три дорожных конуса, один в другом, аптечка, три рулона оградительной желтой ленты. В третьей категории: большая бухта веревки, подъемник для двигателя с блоками и треногой, коробки с большими прочными мешками для мусора. Ничего даже отдаленно похожего на посадочные огни. Он представил себе картину с точки зрения пилота. «Боинг-737» снижается над голубовато-серой тундрой, освещенной луной. У него, конечно, есть GPS, но ему нужны указания с земли. Что ему нужно? Что-нибудь импровизированное. Может быть, костры.
Во время Второй мировой войны маленькие самолеты, забрасывавшие агентов на территорию оккупированной Европы, искали поле с тремя кострами, расположенными в форме Г. Одиннадцать минут с секундами. Нет, не костры.
Ричер захлопнул багажник и разбросал по сторонам обломки позади машины. Потом протиснулся вперед и вытащил из-под крыльев искореженные части кроватей. Мотор еще работал. Пахло маслом, и подшипники громко стучали. Он сел за руль и дал задний ход. Машина отползла назад тем же путем, каким въехала, — сначала вылезла из пролома в дальней стене и с толчком выкатилась на улицу через пролом в ближней стене. Ричер развернулся и поехал к северо-восточному углу взлетной полосы. К верхнему правому, с точки зрения пилота. Там он затормозил, вылез, открыл багажник и вытащил четыре красных файера. Три он бросил на пассажирское сиденье, а четвертый воткнул в землю. Он зажегся автоматически. На дороге его видно издалека, а с воздуха — еще дальше.