— Знаете, Уинтерборн, я полагаю, это модель гальюнной фигуры корабля[3].
— Но она же крошечная, сэр?
— Это модель, сделана в уменьшенном масштабе, но она больше напоминает гальюнную фигуру корабля восемнадцатого столетия, чем обычный пример традиции африканских идолов, тебе не кажется?
— Но она же африканская.
— Я бы сказал, что это африканское изделие, скопированное с европейского образца.
— Ну тогда это вообще никакой не божок, — Уинтерборн, кажется, расстроился, — а просто кусок дурно пахнущей модели лодки! Что за мошенники!
— Не вижу причины, почему бы ему не быть божеством, — ответил я. — В конце концов, они ещё не так давно надевали на своих идолов цилиндры, и эта фигурка циклопа должна быть во много раз более могущественным джу-джу, чем шёлковая шляпа. Моя догадка состоит в том, что это была модель гальюнной фигуры корабля работорговцев — что делало её очень сильным талисманом для белого человека. Она уродлива и зла в достаточной мере, чтобы навести шороха среди туземных божков. Вот, возьми этого уродца обратно, пока он не сглазил меня!
Я сделал вид, что содрогаюсь от омерзения, которое вдруг перешло в настоящее, так как перед моим внутренним взором возникло видение — странно яркое — как будто фетиш в моих руках вырастает до огромных размеров, раскачиваясь над мангровыми деревьями где-то в зловонном устье западноафриканской реки, с бушпритом, выдающимся над ним подобно громадному копью, а заплатанные паруса лениво похлопывают на слабом ветру.
— Гальюнная фигура работорговцев превратилась в бога! — умилённо напевал Уинтерборн над своим возвращённым сокровищем. — Вы и правда думаете так, сэр?
— Я вовсе не удивлён — чёрный бриг «Циклоп» или «Полифем», кто их знает? Можете представить себе впечатление, которое гальюнная фигура, вдесятеро большего размера, производила на туземцев, плотоядно сверля их глазом над грязевыми берегами. Чтобы поддерживать её в добром расположении духа, местные сделали её модель, я полагаю, и взяли её на берег, угождая ей жертвоприношениями, какие ей более всего приятны.
— Бог мой, я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду, сэр — касаемо гальюнной фигуры корабля. Это должен был быть отвратнейший корабль.
— Самого худшего свойства.
— Он не выглядит особо добродушным прямо сейчас, не так ли, сэр? Возможно, у него давно не обновлялся график подношений. Думаете, его устроит молочный шоколад?
— Боюсь, ему потребуется более калорийная, чем молочный шоколад, диета.
— То есть кровь, сэр? И человеческие сердца, вырванные из кричащей смердящей плоти…
— Что-то вроде того, без сомнения.
— Я вот что скажу. Отложу-ка я полсосиски из супа для Полли… для Полливолли Дудла, сэр.
После появления джу-джу я отметил, что Уинтерборн проявил величайший интерес к латыни его роли, ну или, по крайней мере, на репетициях мы использовали это выражение. Была традиция школы Шеридан-Хаус, состоявшая в том, что мальчишки исполняют два спектакля ежегодно на День вручения наград, такой же латинский, как и английский праздник. Роджер Эдлингтон, несколько лет назад получивший должность директора от своего отца, также унаследовал от него несколько старомодную идею, состоявшую в том, что родителей следует сначала впечатлить, а потом уже развлекать. Латинская пьеса должна была, естественно, впечатлять. Роджер попросил меня сделать в этом году обе постановки, и я выбрал маленькую драму об Улиссе и Циклопе, потому что она короткая, доступная и содержит достаточно мимики и действий, чтобы быть понятной даже не обученным латыни родителям. К тому же к театральному проспекту также прилагался короткий синопсис сюжета. Более того, эта похожая на гран-гиньоль[4] тема создаст эффективный контраст с «Мистером Жабом из Тоад-Холл», который должен идти следом.
Уинтерборн был сначала заявлен на роль овцы циклопа, но это его нисколько не воодушевило, и когда Фенвик слёг с желтухой, то он быстро предложил свою кандидатуру на вакантное место Полифема.
— Но ты же всего по пояс Фенвику, — сказал ему я. — Полифем был гигантом.
— Вы же собирались сделать картонную голову для Фенвика в любом случае, сэр. Мне вы можете сделать её чуть выше, вот и всё.
— Если ты способен отыграть роль, я это сделаю, без проблем.
Уинтерборн оценивающе поглядел на остальных.
— Чур я — Полифем! — сказал он.
Никто не принял вызов.
— Это самая длинная часть, Уинтерборн, — сказал я. — Ты что же, выучишь всё?
3
Гальюнная фигура (носовая фигура) — украшение на носу парусного судна. Фигура устанавливается на гальюн (свес в носовой части парусного судна). Тщательно продуманные резные декоративные работы из дерева, известные как носовые фигуры, были весьма популярны с шестнадцатого по девятнадцатый век. В Древнем Риме носовое украшение именовалось рострой, а в Древней Греции — кариатидой.
4
Имеется в виду «Гран-Гиньоль» (