Ножа на месте преступления не нашли.
Барабанов свою причастность к происшедшему отрицал полностью.
Мы с Карасевым, — показывал он, — вышли из дома первыми. Я зашел к соседям, где пробыл минут пять. Когда вышел на улицу, Карасев уже лежал убитый.
Клунов же признавался, что, будучи пьяным, один раз ударил Карасева по голове пустой бутылкой, затем убежал в дом и через задний двор ушел в кино, где спустя час его забрала милиция. Никакого ножа он не видел и никого не убивал.
Но решение суда основывается не только на показаниях обвиняемых и свидетелей. Объективные данные представили происшествие в ином виде.
Во время обыска у Барабанова нашли сандалеты и брюки с пятнами крови. Исследование вещественных доказательств показало, что у Карасева и на вещах Барабанова кровь первой группы, у самого же Барабанова — второй, у Щелчкова и Клунова — четвертой. Таким образом, кровь на сандалетах и брюках Барабанова могла принадлежать или убитому, или другому человеку с первой группой крови.
Врач на основании данных судебно-медицинского вскрытия пришел к выводу, что смертельных ударов было нанесено два. Смерть последовала от большой потери крови в результате резано-колотого ранения шеи, нанесенного каким-то колюще-режущим орудием. Ссадины в области ушной раковины, за ней и на щеке могли образоваться от какого-то орудия с острыми краями, вполне возможно, стекла, и относятся к легким без расстройства здоровья.
Прокурор вынес постановление: привлечь в качестве обвиняемых Барабанова и Клунова. Первый виновен в том, что нанес два смертельных удара ножом в область шеи Карасева, а второй — что ударил Карасева бутылкой, причинив ему легкие повреждения без расстройства здоровья.
Быть бы посему. Но на суде врач изменил свою первоначальную точку зрения, считая, что и основная рана могла быть нанесена осколками стекла. А кровь убитого на брюки и сандалеты обвиняемого могла попасть с земли. Если бы Барабанов держал Карасева за борт пиджака, как утверждает свидетель, то кровь непременно забрызгала бы одежду на уровне груди и пиджака, так как из поврежденных артерий она вытекает под давлением.
Суд был вынужден приостановить дело н направить его на доследование. К тому же Щелчков вновь изменил свои показания, утверждая, что видел, как Карасева ударил ножом Барабанов. Вдобавок в это время, то есть спустя шесть месяцев после убийства, соседи Барабанова принесли нож, найденный ими у себя на огороде.
Вторая судебно-медицинская экспертиза гласила, что ранение могло быть нанесено осколком стекла, но также и ножом. Когда же членам комиссии представили часть бутылки с горлышком, обнаруженную на месте драки, они отвергли ее как возможное орудие, так как грани ее не соответствовали рисунку раны.
Наконец, чтобы окончательно исключить бутылку как орудие преступления, была создана третья комиссия, которой поручили произвести эксгумацию трупа и обследовать области ран. Найдут в них осколки стекла — убийца Клунов, не найдут — Барабанов.
Извлекли труп. Никаких частиц, похожих на стекло, найдено не было. Участок кожи с прилегающими мягкими тканями изъяли в качестве вещественного доказательства, а в заключении написали, что рана могла быть нанесена колюще-режущим орудием, в частности ножом, найденным на огороде, и что направление раневых каналов свидетельствует о двух ударах, повторный удар бутылкой исключается.
Областной суд приговорил Клунова к пяти годам лишения свободы, а Барабанова к высшей мере наказания — расстрелу.
И все же приговор не был приведен в исполнение. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, учитывая тяжесть приговора, согласилась с защитником Барабанова и назначила еще одну экспертизу, поручив провести ее Институту судебной медицины.
Так дело об убийстве Карасева попало к сотруднику танатологического (изучающего причины смерти и механизм умирания) отдела кандидату медицинских наук Владимиру Ивановичу Алисиевичу.
Волнистые края ран на коже и обильные кровоизлияния но ходу раневых каналов, о чем писал врач, вскрывавший убитого, по мнению Алисиевича, исключали нож как орудие преступления.
Поэтому Владимир Иванович решил искать стекло. Это было самым логичным, хотя ему и не удавалось вспомнить описание хотя бы одного похожего случая, хотя бы одного метода, которым сейчас можно было воспользоваться.
Алисиевич понимал: крупных осколков в ране не найти: если что-то и сохранилось, то только микроосколки.
Он опустил присланный лоскут кожи с мягкими тканями в фарфоровую чашку с водой и стал скоблить раненую поверхность. Осколки, коль они существуют, должны были вместе с кусочками ткани попасть в воду.
Стекло тяжелее. Значит, если соскоб поместить в пробирку, а затем раскрутить в центрифуге, стекло осядет на дно. Так он и сделал. А затем взял немного центрифугата и положил под микроскоп.
И сразу же в гуще буроватого цвета увидел различной величины и формы заостренные прозрачные частицы с поперечной исчерченностью.
С такими препаратами — а наготовил он их немало — Алисиевич вначале направился к химикам.
— Определить стекло? Проще простого.
Прозрачные частицы раскалили и провели анализ спекшейся массы. Как н следовало ожидать, в ней нашли много кремния — основного составляющего стекло вещества.
От химиков Алисиевич отправился в физико-технический отдел. Микроосколки из раны и специально отколотые кусочки стекла от присланной бутылки, помещенные под микроскоп, при ультрафиолетовом освещении люминесцировали (светились) одинаково.
Но особенно доказательным оказалось исследование на спектрографе — приборе, позволяющем по спектру получать качественную и количественную характеристику вещества. Бутылка была из зеленого стекла, богатого различными добавками, которых нет в белом стекле.
Исследование в спектрографе позволило окончательно утвердиться в мнении, что смертельная рана была нанесена зеленой бутылкой из-под водки, найденной на месте драки. Теперь можно было облегченно вздохнуть и писать заключение, полностью оправдывающее Барабанова.
— А как же количество ударов, направление ран и пятна крови на одежде обвиняемого? — спросил я Алисиевича.
— Врач был прав, — ответил он. — Кровь могла попасть на одежду, когда обвиняемый проходил мимо убитого и наступил на окровавленный хворост. А удар был один, но сильный; осколок в виде острого лезвия легко разрезал кожу щеки и крупные сосуды шеи, образовав при этом след как бы от двух ударов.
— Чем же закончился суд?
— Барабанов был освобожден, а Клунов получил по заслугам.
…Жили-были, согласно церковным источникам, преподобная Ефросинья, епископ Иоанн и преподобный Евфимий. Все — в славном граде Суздале. И все, как утверждают их жития, умерли в преклонном возрасте. Спустя несколько столетий их останки «нетленными» были извлечены из земли. А посему, объявленные церковью святыми мощами, они с тех пор «покоились открыто» в закрытых гробницах: мощи Ефросиньи — в Рукоположенском монастыре.
Иоанна — в Рождественском соборе, Евфимия — в Спасском соборе Спасо-Евфимиевского монастыря.
Почитание мощей, сохранившихся нетленными, — одно из важнейших установлений церкви с первых веков христианства. Духовенство усердно фабриковало реликвии святых. И не бескорыстно: денежные пожертвования, которыми благодарные верующие сопровождали целование гробницы, или раки — большого ларца-саркофага, в котором хранились святые мощи, служили источником дохода.
В 1918–1919 годах были вскрыты в присутствии духовенства шестьдесят три раки. Многие из них оказались пустыми, в других обнаружены гниющие и мумифицированные трупы, куски штукатурки, картонные куклы, кирпичи, гвозди. В остальных в беспорядке лежали кости.