День из жизни
Двух тел благоухающих друг другом
Двух дум в одной не требующей слов
Двух слов в одном не требующем смысла.
Томас С. Элиот
1
«Тррр-ррр-ррр».
Ужасный звук, с которым сверлят зубы свихнувшиеся стоматологи-садисты из фильмов ужасов. Омерзительный, дергающий за все нервные окончания разом.
«Тррр-ррр-рррр!»
Этот звонок Ли выбрал для одного абонента.
— Да, пап? — выдохнул он в трубку, не потрудившись придать интонации даже подобие дружелюбия.
Отец всегда разговаривал с ним первым, а мать после него, поэтому Ли знал, чей голос услышит.
— Привет, боец!
Ли заскрипел зубами с опасностью их раскрошить.
Обязательно так с ним разговаривать? Обязательно к нему обращаться, как будто они снимаются для долбаной социальной рекламы или в сериале о буднях счастливой семьи?!
— Как поживаешь? — осведомился отец с жизнерадостностью, которая всегда казалось Ли наигранной и готовой лопнуть в любую минуту, как воздушный шар.
— Лучше всех, — проскрипел он.
— Чем занимался?
— Спал и видел сны.
— Прости, что разбудил.
— Ничего страшного, — отреагировал Ли с убийственной иронией, он не боялся убивать родителей иронией, те все равно никогда ее не понимали. — «Не дай внедриться мне в сонное Царство смерти». Т. С. Элиот, поэт.
— Что?
— Я говорю: часовые пояса. У вас на восемь часов больше, чем у меня. Пора бы запомнить.
— Постоянно вылетает из головы.
— На бумажке запиши где-нибудь, а? Если уже склерозом накрыло.
— Суров ты, парень, — хмыкнул отец. — Ну, извини старика, закрутился.
Услышав этот выбор слов, подходящий разве что морщинистому заводскому работяге с прокопченным лицом или пожившему свое рыбаку с выдубленной морозом и ветром кожей, уловив эту добродушно-ворчливую интонацию, Ли скорчился, как от физической боли. Ненужные, насквозь фальшивые разговоры с родителями доводили его до белого каления. Он едва удерживался, чтобы не швырнуть телефон об стену.
— Выпала свободная минутка, — продолжил отец. — Мы сейчас с мамой на приеме в консульстве.
На заднем плане в трубке шумела джазовая музыка и журчали голоса. Хрустально звенели бокалы, интимно соприкасался с полированным деревом фарфор, вызывающе цокали по мраморному полу высокие каблуки дорогих туфель и заливисто включался в нужных местах искусственный смех, когда кто-то важный выдавал шутку столетней давности: «Заходят как-то в бар француз, немец и американец, ха-ха-ха».
Ли представил себе увешанных драгоценностями женщин в вечерних нарядах и мужчин в смокингах. Наверняка родители тоже выглядят, как картинки с обложки. Он видел их на фотографиях, которые они частенько высылали, и реже — на экране Скайпа, где подтянутые глянцевые лица рассыпались на пиксели, словно крошащиеся статуи древних богов.
Уже больше года он жил жизнью, о которой мечтают все подростки: кредитная карточка и никаких родителей под боком. Произведшие его на свет люди были слишком заняты, проектируя небоскребы в тех странах света, где людям хватало денег, чтобы оплачивать услуги модных архитекторов.
Ли разглядывал в Интернете изображения созданных по их разработкам зданий: световые сети опутывали высотные башни, обвивая их каменные шеи ожерельями из электрических камней. Они отражались в воде, отражались в облаках, определяли современный мир, в котором все тянется ввысь, гонясь за шумным пустым успехом.
Как мамаша с папашей.
Но они оплачивали его счета, поэтому Ли покорно слушал родительскую речь, согласно кивая, хотя отец не мог его видеть, и послушно отвечал на вопросы, выдавая для развлечения одну ложь за другой.
— Как дела в школе?
— Все супер, на днях получил высший балл по химии. Учительница меня очень хвалила.
— Умница. Мы тобой гордимся.
— Я сам собой горжусь.
— Дружишь с кем-нибудь из ребят?
— С целой толпой!
— Ты имеешь в виду, — отец заколебался, — не только с Кристиной?
Ли насторожился.
О Крис он говорить не любил. Когда-то давно обмолвился о ней родителям и потом пожалел об этом.
Ему хотелось, чтобы она оставалась его тайной, секретом. Тогда она словно принадлежала только ему и больше никому другому. Разговоры о ней нервировали и заставляли испытывать смутное беспокойство, причины которого он не понимал до конца.