Ли не сомневался, что у родителей была единственная линия вероятности, безупречно простая, идеально прямая, проведенная строго из пункта А в пункт Б, и увлекательная, как ковыряние в носу.
Он повернулся на бок, изучая вмятину на соседней подушке, оставленную головой Крис, и след от ее тела на простыне. Прошло несколько дней, а он еще ни разу не перестилал постельное белье, водя пальцем по вмятинам и складочкам, обрисовывал контуры засохших пятен, зарываясь носом в ткань, чтобы почувствовать запах ее кожи. Ему хотелось, чтобы мать с ним попрощалась, и можно было бы снова задремать, вспоминая, чем они с Крис занимались на этой кровати, как катались по ней, тяжело дыша, сливаясь друг с другом…
Он натужно закашлялся, чтобы не выдать себя, и сделал успокаивающий вдох, умиротворяя заколотившееся сердце.
— Ты здоров, милый? — спросила мать встревоженно.
— Я совершенно здоров, — заверил он.
— Не простудился? У тебя ничего не болит? К врачу сходить не нужно?
— Не простудился, ничего не болит, к врачу не нужно.
— А когда ты последний раз был на осмотре?
— Не помню, мам! Зачем мне осмотр, если я в порядке?
— А как твоя голова?
— На плечах, — Ли начал закипать. — Мам, можно мне еще поспать? Скоро в школу, хорош я там буду, если не высплюсь. Простейшую теорему Ферма не смогу доказать.
— Она же не имеет доказательств, — Ли услышал, как мать щелкнула зажигалкой. — Выдумщик ты, всегда таким был.
— Она уже давно имеет доказательства, твои сведения безнадежно устарели. А я никакой не выдумщик, ма!
Он заводился все больше, хотелось заорать: «Оставьте меня, блин, в покое! Возвращайтесь на свою долбаную вечеринку и прекратите изображать из себя родителей, я все равно не поверю!»
— Раньше ты, — она замялась, и истерично залившийся саксофон приглушил ее слова, — раньше ты часто выдумывал разные вещи. И это было проблемой.
Ли рывком поднялся на постели, резко отбросив одеяло.
— Что? — прошипел он. — Что ты хочешь этим сказать?
— Ты знаешь, — скованно ответила она, глубоко затягиваясь сигаретой. — Твои детские фантазии.
Связь по мобильному телефону была неважной, воздух то потрескивал, то мелодично звенел, но сейчас Ли отчетливо услышал каждое слово. Похоже, мать ушла куда-то от сосредоточия людей: музыка и голоса стихли.
— Какие фантазии? — спросил он; этот унылый разговор приобретал новое нехорошее направление.
— Про путешествия на машине времени, инопланетян, разные миры…
— Это называется — воображение! — завопил Ли, сбрасывая личину примерного сынка, грохнувшуюся на пол и разлетевшуюся вдребезги. — Оно бывает у мыслящих людей, знаешь, у тех, у кого есть мозги! А они у меня всегда были, и получше, чем у вас с папашей.
— Ли, успокойся.
— Все дети что-то придумывают, доктора Спока, блин, почитай! — он ударил по кровати кулаком, ярость метнулась в груди, как змея. — Воспитываешь меня с другого конца земли по телефону? Любишь по Скайпу? Да пошла ты!
Она оторопела от его взрыва, но продолжила, заметно нервничая:
— Твой срыв много лет назад… Ты же знаешь, как мы переживали! А потом ты увлекся своим Доктором, да так сильно, что мы начали беспокоиться, как бы это… Что это может спровоцировать…
— Ну-ну, давай! — подзадорил он. — Скажи, что считаете меня чокнутым и жалеете, что тогда в психушку не упрятали.
— Мы не считаем тебя сумасшедшим!
— Тогда какого хрена ко мне лезете?! Что ты вообще обо мне знаешь?! Да вы с ним только по фоткам представляете, как я, блин, выгляжу!
— И это очень плохо! Но ты так нас упрашивал, чтобы мы не брали тебя с собой, так хотел остаться, что мы подумали…
— А раньше я тоже вас упрашивал? В том детстве, которое ты вспоминаешь? Разъезжали по всему свету и без меня прекрасно себя чувствовали! Архитекторы будущего, вашу мать! Да меня кто угодно воспитывал, кроме вас. А теперь я себя прекрасно и без вас чувствую, утритесь, суки!
Ли соскочил с кровати и от злости ее пнул, ушибив пятку. Ладонь так взмокла от волнения, что пальцы разжались, и трубка скользнула на пол. Он взглянул на нее с ненавистью, будто телефон был во всем виноват, и отбросил ударом в стену, надеясь разбить. Но проклятая техника оказалась крепкой, и Ли продолжал слышать доносящийся из динамика голос, понимая, что в покое его уже не оставят.