— А может, не три, а четыре неправды? Не так ли, Одри?
В этом, чужом, голосе старика, и без того неприятном, появились теперь нотки снисходительности. Старик заговорщицки подмигнул Одри.
— Хватит! — не выдержал Джозеф. — Просыпайся, Дэниел!
Это была абсурдная просьба, ведь Дэниел не спал. Он даже не пребывал в состоянии гипнотического сна и ничуть не походил на тех людей, которых иногда показывают по телевизору. Но все же каким-то шестым чувством пожарный верно уловил суть происходящего. С ними разговаривал не Дэниел. Старик спал, и нужно было разбудить его, чтобы он вернулся к ним. И он вернулся. Он снова стал тем, кем был до того момента, как Одри попросила его вспомнить, что говорил ему голос.
— Я… не… помню.
— Дэниел? Ты?
Эти слова Джозефа были скорее утверждением, нежели вопросом.
— Ясное дело… это… я, Джозеф.
— Теперь вижу, чемпион.
— Вы можете замолчать хоть на секунду и позволить говорить мне?! — взорвалась Одри. — Вы уже достаточно сказали за этот вечер.
Она была в ярости. Не следовало позволять ему присутствовать при разговоре. Этот неотесанный мужлан все испортил.
— А чего вы ожидали?! Я не мог больше смотреть, как…
Одри схватила Джозефа за рукав свитера и потащила к двери. И уже за дверью она дала волю своему гневу:
— Не можете смотреть, так смотрите в окно, болван! Вы хоть понимаете своими куриными мозгами, что происходит с Дэниелом?! Может быть, вы вообразили, что он вдруг превратился в медиума?!
Одри указала пальцем на комнату Дэниела:
— Человек перенес серьезную травму. Бог знает, как это сказалось на нем. У него посттравматический стресс после пожара. Поэтому у него, как мы только что видели, раздвоение личности. В этой комнате не произошло ничего сверхъестественного, мистер Нолан. В моей практике такое случается сплошь и рядом.
— Вот как… Мне очень жаль.
Искренность его слов полностью разоружила Одри.
— Извините, что я на вас накричала.
— И что назвали меня болваном с куриными мозгами?
— Да, об этом я тоже очень сожалею.
Джозеф протянул ей руку. Она была права. Он вел себя как неотесанный мужлан с куриными мозгами.
— Ну что, мир?
— Да.
— Если так, приглашаю вас на чашечку кофе. — Перехватив инициативу, он продолжал: — И давайте сегодня больше не будем беспокоить Дэниела, договорились? Позвольте ему отдохнуть. Ему это нужно.
— Хорошо. Но кафе выбираете вы.
Кофе был отвратительным. В бедных кварталах днем с огнем не сыщешь приличной забегаловки.
После непродолжительной беседы Одри отправилась домой. В «Мерседесе» играло радио CLK, но ей не хотелось слушать музыку. Голова была занята воспоминаниями о разговоре. Джозеф спросил, что за три неправды имел в виду Дэниел. Одри выдала единственное объяснение, которое пришло ей в голову:
— В Гарвардском университете есть статуя. На ней выбита надпись: «Джон Гарвард, основатель, 1638». Все называют ее «статуей тройной лжи», потому что, во-первых, это не Джон Гарвард, во-вторых, Джон Гарвард не основывал университет, носящий его имя, и наконец, Гарвардский университет основан не в тысяча шестьсот тридцать восьмом году.
— Действительно?! Так это статуя ни на что не годна, а?
— Ну… говорят, что она приносит удачу тем, кто потрет башмак Джона Гарварда. Лео, один из моих университетских друзей, делал это каждый раз, когда проходил мимо.
— И статуя принесла ему удачу?
— Нет, — ответила Одри и добавила: — Той ночью она никому из нас не принесла удачи.
— Простите?
— Я сказала, что она никому из нас не принесла удачи. Мой друг Лео умер от инфаркта несколько лет назад.
— О, мне очень жаль.
— Такое иногда случается…
— И вы полагаете, что Дэниел имел в виду эту «статую тройной лжи». Почему он упомянул о ней? Я имею в виду, зачем ему вообще говорить об этом?
— Может быть, он хотел привлечь внимание. Иногда у пациентов наблюдается что-то вроде… — Одри попыталась подобрать правильное слово, — вроде эксгибиционизма.
— Значит, он хотел произвести на вас впечатление?
— Возможно.
— Вот как? Но вам не кажется, что это слишком мудрено для Дэниела? Как он узнал, что вы учились в Гарварде? Откуда ему известна история этой «статуи тройной лжи»? И наконец, как ему удалось соединить первое со вторым? Я не уверен… Но тут что-то не сходится.
— Такие случаи сложнее, чем кажутся. Пациент, страдающий раздвоением личности, вполне может продемонстрировать способности, не присущие ему. Иногда между этими личностями бывают даже физические различия. Мне приходилось лечить пациентку, которая прекрасно видела, будучи одной из личностей, но страдала близорукостью в другой. Разум — это загадка, мистер Нолан. И это не просто красивые слова. Так оно и есть. Возможно, Дэниел узнал от какой-нибудь из монахинь о том, что я училась в Гарварде, и нет ничего удивительного в том, что ему известна история статуи. В конце концов, он прожил в Бостоне всю жизнь. А связь между тем и другим установил тот, другой Дэниел.