— Извините.
Человек скользнул по нему равнодушным взглядом, который тут же стал враждебным:
— Что вам угодно?
Клоистер предпочел не бродить вокруг да около:
— Я — священник. Мне нужно поговорить с доктором Барретт. Это вопрос жизни и смерти.
— Мне жаль, но это невозможно. Таков порядок.
— Посмотрите, я могу доказать, что я — священник.
Полицейский скользнул беглым взглядом по документу и вновь поднял глаза:
— Да будь вы хоть самим Папой. Не обижайтесь, я не могу позволить вам войти.
В палате был кто-то еще: за дверью послышались шаги. Дверь распахнулась. Обернувшись, Клоистер увидел высокого человека со смуглым лицом. Опухшее лицо и синие круги под глазами говорили о том, что у него была долгая бессонная ночь.
— Что-то случилось? — спросил он полицейского.
— Все в порядке, мистер Нолан.
«Нолан?» — подумал Клоистер.
— Вы Джозеф Нолан? Пожарный, который спас Дэниела?
— Да. А вы кто такой? Я вас знаю?
— Мое имя — Клоистер, Альберт Клоистер. Я — иезуит. Меня послал Ватикан, чтобы исследовать случай Дэниела. О вас мне рассказала мать Виктория.
— Вы знаете мать Викторию?
— Она очень беспокоится об Одри, — сказал Клоистер. — Мы все очень беспокоимся. Я не могу объяснить вам причины, но клянусь вам, мне необходимо увидеть доктора Барретт сейчас.
Глаза священника убедили Джозефа, что тот говорит правду. Но было в них что-то еще — ужас, с которым пожарный сталкивался уже не раз. «Кто этот странный священник и что ему нужно от Одри?»
— Она очень слаба. И кроме того, она спит. Я не думаю, что это хорошая идея…
— Я должен поговорить с ней, — перебил его Клоистер. — Уверяю вас, что это займет всего одну минуту. Мне нужно спросить у нее кое-что. Я должен сделать это, вы понимаете?
— Скажите, что вы хотите знать, и я спрошу у нее сам.
Нет, пожарный не должен знать того, что знает Клоистер. Наверное, сейчас священник выглядел умалишенным.
— Если бы я мог это сделать, мистер Нолан! Но я не могу. Позвоните матери Виктории. Она подтвердит вам, кто я. Но, пожалуйста, позвольте мне войти.
— Эй, минуточку! — вмешался полицейский. — Здесь я решаю, кто может входить, а кто нет. И я уже сказал вам, что ни вы, ни кто другой в палату не войдет.
После этих слов воцарилось молчание. Клоистер почувствовал себя бессильным. Он не собирался уходить, не поговорив с Одри. Его мозг начал лихорадочно искать варианты. Отчаявшись, он подумал даже о том, чтобы поджечь этаж и, воспользовавшись суматохой, проскользнуть в палату психиатра. Он зашел слишком далеко. Отступать было некуда.
— Я… — начал было иезуит, не зная, что и сказать, но, на его счастье, в разговор вмешался Джозеф:
— Пропустите его, агент Коннорс. Беру ответственность на себя.
— Но… У меня инструкции…
— Всего на минуту. Вы и я — практически коллеги. Сделайте одолжение коллеге. Никто не узнает. Кроме того, вы всегда можете сказать, что Одри вызвала священника.
Полицейский размышлял несколько секунд, потом сказал, глядя на Клоистера:
— Я иду пить кофе. Когда я вернусь, надеюсь, вас уже здесь не будет.
— Большое спасибо, агент, — облегченно выдохнул иезуит.
Комната была погружена в полумрак. Лишь неоновая лампа над кроватью заливала ее холодным лунным светом. Странно, но все это время Клоистер даже не поинтересовался, как выглядит Одри Барретт. Сейчас священник видел ее впервые. На ее лице лежала печать бесконечной усталости, но она по-прежнему была красивой женщиной. От ее тела тянулись провода и трубки. На экранах мерцали разноцветные индикаторы. Одри спала, как и говорил Джозеф.
— Как она? — спросил иезуит.
— Врачи сказали, что состояние стабильное. Все не так плохо, как думали вначале, хотя она потеряла много крови, — ответил Джозеф, не отрывая нежного взгляда от Одри.
Клоистер увидел, что на груди у психиатра что-то лежит. Это была тетрадь, которую она прижимала к себе.
— Это подарок Юджина. Она не отпускает ее ни на минуту, — не дожидаясь вопроса, объяснил Джозеф.
У священника защемило сердце, когда он услышал это имя.
— Юджин — ее сын, не так ли?
— Да, — ответил Джозеф с отсутствующим видом. — Бедные дети… У него был зашит рот… У всех были зашиты рты. — Пожарный внимательно посмотрел на священника и добавил: — Какой зверь способен на такое? Куда смотрит ваш Бог?