«Альбатрос» идет по Авачинской бухте, рассекая водную гладь, и я понимаю, что обратно он уже не повернет и – ура, ура, ура, сбылась моя мечта. Мне освободил свою каюту замполит, охреневший, что его лишила личного пространства непонятно откуда взявшаяся девица, принесли робу, не могла же я в платье ходить по кораблю, я нарядилась и стала самым что ни на есть настоящим моряком. Вот только незадача, обуви моего размера не нашлось, а в босоножках не походишь по трапам и палубе. А посмотреть, что творится за пределами каюты очень хотелось.
И я начала свой поход по кораблю…ага, все суетятся, каждый занят своим делом, моряки удивлены и ошарашены моим присутствием, провожают удивленными взглядами. Выхожу на палубу, шлеп, шлеп, шлеп… Корабль на полном ходу проходит линию мысов, за кораблем прыгают косатки, провожают в море, слева по борту остались скалы Три Брата. Там где- то за ними, на том берегу, наш ЗКП. Красота такая, захватывает дух…
Ветер соленый в лицо. Налюбовавшись красотами, я ухожу с палубы. А на палубу выходит командир корабля, меня он еще не видел, наша встреча состоялась позже. И позади себя я слышу крик: «Какая сука босиком по палубе ходит?». На палубе остались отпечатки моих ног. А сука в это время стояла за дверями и тряслась от мысли, что ее на хрен выкинут за борт…
Не выкинули. А заставили нести службу, как и все. На борту кроме меня из так сказать посторонних были еще флагманский связист и зам. командующего флотилией. А тем временем мы уже вышли в океан и пошли к квадрату, где должны были проходить стрельбы. Штормило на 3–4 балла, корабль качало, меня тошнило. А служить надо. Напросилась. Внизу, в радиорубке, было душно и шатко. Связисты уступили мне место, я попыталась связаться с нашим УС на берегу, но они упорно не отвечали, как потом выяснилось – они ушам своим не верили. Женский голос с корабля – такого быть не может, и не отвечали. Напрасно взывала я к ним. Качка изматывала мою еще не совсем моряцкую душу и я ретировалась в каюту. В горизонтальном положении было полегче. Но лежать мне не дали, рассыльный постучал в дверь и сказал, что командир зовет на мостик. Я поднялась наверх, там был весь командный состав, со мной познакомились, и велели искать какую-то торпеду. Мы были уже в заданном квадрате и корабли проводили стрельбы. А мы должны были искать торпеды. Все стояли и смотрели в море. Смотрела и я. И думала: «Ну, что мужики за козлы-то такие. Хоть бы показали как выглядит их торпеда, я то уж тогда бы точно ее нашла.»
Хочу сказать, что на мостике болтало еще сильнее, чем внизу. Но надо было стойко переносить тяготы и лишения. Я терпела качку и думала: «А если война… надо терпеть». Потом был обед, где командир сделал запись в бортовом журнале о том, что со времен Великой Отечественной Войны, в море на борту военного корабля впервые находится женщина. Все поаплодировали и принялись за еду. Отсутствием аппетита никто не страдал, несмотря на качку. Кроме меня. Я не могла смотреть на еду и делала вид, что не хочу есть. Еле дождалась окончания обеда и опять удрала в каюту.
В море мы находились двое суток, к концу первых мы зашли в бухту Водопадную, к нам пришел катер и забрал замкомандующего и Василия Ивановича. Василь Иваныч, глядя на мое позеленевшее лицо, уговаривал уйти с ними, но я не могла. Я ведь так долго просилась в море. Как я могла уйти так быстро? На третий день наш «Альбатрос» вернулся в базу. Я ступила на пирс, шла по берегу, почему-то под ногами все качалось, и коечка моя в общежитии, куда я упала без сил, тоже качалась. Вечером пришли наши ребята-связисты и позвали с собой в увольнение. И я, такая вся морячка, важная, сопли пузырями, им говорю: «Никуда я не пойду, мы только сегодня В БАЗУ вернулись…» Ну, о чем мне, настоящей морячке, было с ними, береговыми, говорить??? Вот то-то же.
Про трудности и лишения воинской службы
ЧАСТЬ 1. МО-ЛО-КО-КИ-ПИТ…
О том, что служба на флоте весела и непредсказуема, я вам уже рассказывала. Но Уставом воинской службы строго определены трудности и лишения и рекомендовано людям военным, красивым, здоровенным и не очень, их стойко преодолевать. К преодолению трудностей я была морально готова. И физически.
Прибыла я на Краснознаменный Тихоокеанский подкованной, у меня уже было две специальности по связи, но Родина решила, что свой долг я должна ей отдать в качестве радистки. Азбуку Морзе я не знала. Но как говорится на службе: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим». По- флотским понятиям я была дрищом, потому разговор со мной был коротким: Выучить азбуку за три дня, другим вариантом было – сокращаться на палубе (мыть пол). Я была чертовски юна и хороша собой, позволить себе мыть пол в присутствии множества потенциальных женихов я не могла. Три дня и три ночи я напевала во все горло и про себя…Ку-да-ты-пошла…Я-на-гор-ку- шла….Петя-петушок…Мо-локо-кипит… Вот такой был мой репертуар. Мне даже ночью снилась морзянка. И я таки ее выучила.