Это было большое представление — в пяти актах, восьми картинах. В первом акте данайцы чинили суда перед пуском на воду. Они пилили, рубили, сверлили, забивали гвозди. Во втором акте ахейцы тянули суда в воду. Следующий акт показывал зрителю спокойное море, кильватерную колонну парусников, ныряющих возле них дельфинов. Потом море становилось бурным, корабли сбивались в кучу. В четвертом акте на сцене появлялся Навплий. Он стоял рядом с Афиной. В руке у него загорался факел. А в пятом акте — кораблекрушение. Аякс плавал в волнах, гремел гром. Потом Аякса поражала молния, он исчезал. Исчезала и Афина.
Не правда ли, очень сложные действия разыгрывались на сцене? И разыгрывали их механические фигуры!
Много их было — механических подобий человека и животных, и среди них довольно совершенные. Например, Архит Тарентский сконструировал летающего голубя, а Дмитрий Фалерский — ползающую улитку.
После греков созданием механических людей и животных увлекались арабы. Но, пожалуй, самым знаменитым в Средневековье был «железный человек» прославленного немецкого философа и алхимика Альберта Великого. Своего «человека» ученый строил тридцать лет и сделал его привратником.
О дальнейшей судьбе «железного человека» легенды говорят по-разному. Одни легенды утверждают, что будто бы Альберт Великий научил «слугу» произносить несколько слов. Но «слуга» с годами разладился и стал ужасающе болтлив. Это настолько раздражало ученика Альберта, Фому Аквинского, что тот однажды схватил молот и разбил творение своего учителя.
Другие легенды рассказывают, как однажды Фома Аквинский решил навестить своего учителя. Калитку дома ему открыла незнакомая служанка. Идя вслед за ней, Фома обратил внимание на ее странную походку. Служанка попросила гостя подождать хозяина. Голос женщины и фигура смутили Фому Аквинского. Вдруг он понял: перед ним не живой человек «Нечистая сила!» — воскликнул он в ужасе и стал громить механизм тяжелым посохом. Когда на шум прибежал Альберт Великий, все было кончено. От служанки остались винты да зубчатые колеса. Чертежи, расчеты, описания этой чудесной машины не сохранились.
А в эпоху Возрождения, когда усилился интерес к человеку, его анатомии и физиологии, механических людей и животных появилось особенно много. Среди них была муха, бегающая по столу, и орел, покачивающий головой и взмахивающий крыльями. Были и вооруженные и марширующие солдаты, и трубачи, и бравые барабанщики.
Очень сложную автоматическую модель льва построил Леонардо да Винчи. Его лев во время церемонии французского короля Людовика XII в Милане самостоятельно разгуливал по тронному залу. Останавливаясь у ног Людовика, лев-автомат открывал лапами грудь, и оттуда падали белые лилии — эмблема французских королей.
На первый взгляд вам, ребята, может показаться, что все эти механические игрушки — хотя и забавные и интересные — всего-навсего — игрушки, бесцельно-развлекательные творения искусных мастеров. Но на самом деле это не так. На самом деле — «чудеса» механики прошлого показывают начало пути, которым шло развитие автоматики.
Оказываемся, каждому этапу в развитии техники соответствовал принцип автоматики, на котором строились механические подобия живых существ. Так, например, «механические люди» XVIII века — называли их тогда андроидами — были отражением века механической энергии текущей воды и сжатых пружин. Пружины приводили в движение чрезвычайно сложные системы зубчатых колес, рычажков, штанг, кулачков, винтов в каждом из тех забавных автоматов. Поэтому и считают, что андроиды — не что иное как разновидность часов.
Неудивительно, что самым искусным создателем андроидов были часовщики. Особенно прославились швейцарские часовые мастера отец и сын Дро. Их «игрушки» производили на зрителей огромное впечатление.
Судите сами, ребята.
За столиком на скамейке сидел небольшого роста писец, держа в правой руке перо. Он аккуратно макал его в чернильницу и, наклонив голову, старательно выводил строчки красивыми крупными буквами с нажимом. Перед каждой фразой он задумывался, читал написанное, поворачивал голову, брал песочницу, посыпал для высушивания чернил лист бумаги песком (тогда еще не было и в помине промокательной бумаги), а потом стряхивал его. Напротив сидел рисовальщик. В руке у него был карандаш. Рисовал «механический художник» не спеша, с остановками. Ему часто «казалось», что на листе бумаги — соринки. И он осторожно сдувал их, чтобы они не мешали работе. Потом, посмотрев на чистый лист, рисовальщик как бы размышлял, и только после этого принимался за дело.