— Как видите, ваша милость, мы еще дополнительно укрепили стены, поставили мортиры, завезли боеприпасы. Порохом тоже запаслись. Господин бургомистр приготовил людей к обороне.
Бургомистр, высокий тощий человек, дернул свой черный ус: «Великому магистру не поддадимся!» В голосе его слышалось упорство.
Прослышав о сожжении крестоносцами Бранема и Фромборка, жители города поклялись защищаться до конца. Готовы скорее погибнуть под развалинами города, чем сдаться на милость коварного Ордена.
— Одолеть нас смогут только голодом, — напомнил один из советников, низкий толстый, с лицом, говорящим о любви к хорошему столу. В голосе его послышалась жалобная нота.
Двое другие советника не дали ему закончить фразу.
— Ни голодом, ни огнем, ни водой нас не возьмут. У нас только один господин — польский король, и мы будем послушны только ему!
Бургомистр поднял руку, успокаивая советников.
— Мы выстоим. Только знают ли там, в Кракове, ваша милость, — обратился он к Рогошу, — что подготовка обороны нашего города — дело ксендза Коперника. Ксенд от Капитула управляет городом, ксенд повелел исправить стены, подвозил оружие, собирал боеприпасы. Мы лишь исполняем его приказы.
Рогош взглянул на каноника, который стоял, спрятав руки в рукава рясы.
— Мы в Кракове наслышались, — проговорил он с заметным уважением, — про каноника Коперника, слушателя Краковского, Болонского, Феррарского и Падуанского университетов, ученого мужа, доктора юридических наук, знаменитого врача и рачительного управителя владений капитула, к тому знатока и переводчика греческой литературы. Слышали, что Коперник пишет трактат о законах монетного обращения. А тут еще узнаю о военных способностях и знаниях ксендза. Воистину на свете немного людей такой всесторонней учености, да еще отдающих свои способности Родине.
— Я поляк и вармянин, — кратко и сдержанно ответил каноник. — Служить Польше и Вармии — мой долг. Мы станем на защиту Ольштына и города не отдадим. Однако ж не утаю: край наш до тех пор будет в опасности, пока король не раздавит крестоносную бестию.
— Я все, что здесь услышал, передам королю. Известно, с крестоносцами дело нелегкое, их великий магистр Альбрехт — королевский племянник. Несмотря на это, война разрастается, и немыслимо, чтобы на этот раз мы не одержали победы. Прощайте, ксендз, лошади уже поданы.
Коперник оперся руками о кирпич крепостных зубцов. Внизу, под замком, текла Лына, разливающая свои воды среди зеленых лугов. Дальше тянулись обработанные поля, усадьбы, окруженные садами, широкие зеркала озер, а еще дальше — совсем на горизонте — синие леса. Со стороны этих лесов с северо-востока можно ожидать крестоносцев. Ну что же, им окажут достойный прием.
Солнце склонялось к западу. Это обычное зрелище дало иное направление мыслям ученого. Склонялось, да. Перемещалось по небу. Шло к горизонту. Поклонник античности Коперник вспомнил слова римского поэта: «Отплываем от порта, а отодвигаются суша и город». Кто двигался? Тот, кто отплывал на лодке от суши, или суша отодвигалась назад? Как верно подметил Виргилий, самообман человеческого разума, уверенного, что все вокруг человека перемещается, а он сам, гордый наблюдатель, сохраняет великолепную неподвижность. Сколько породило ошибок непонимание явления мнимого движения.
В одинокой комнате лежало несколько страниц начатого сочинения. Самое начало. Но мысль астронома нащупала уже главные положения трактата, охватила его общие черты. Нет, Птолемей ошибался, ошибался принципиально в том, что касается движения Солнца вокруг Земли, поэтому его расчеты не могут отвечать истинному движению планет. Отсюда эти беспрестанные ошибки, и тут не помогут поправки к Птолемееву делу, добавление все новых эпициклов и эпициклов к эпициклам. Все рушилось, расчеты шли сами по себе, а движение планет творилось само по себе. Нужно было перечеркнуть неверную теорию, выяснить, наконец, как происходит движение планет в действительности: как движутся Марс, Зевс и Земля. Да, и Земля.
Таково было открытие Коперника, Однако, чтобы дать такую аргументацию, которая бы не оставила у современников никаких сомнений, необходимо провести еще много наблюдений и расчетов. А ежели не хватит на это времени? Он уж не молод, скоро ему будет 50 лет. Думал: «Как только кончится война, попрошу у капитула разрешение вернуться в Фромборк». Ему вспомнились Фромборкский кафедральный собор, веер окружающих его построек, свои покои в северной башне, башенная обсерватория. Возвратиться туда, снова заняться наблюдениями над небесными светилами. С любовью подумал про свои скромные астрономические приборы. Сделал их сам: квадрант, астролябия…