— Что ж удивительного, если вы стали выездным?
— Дело в том, что американцы предлагали работу не в научном заведении, а в компании. При этом они сами прекрасно понимали, что советского ученого работать на фирму не отпустят. Поэтому они создали полностью юридически оформленный институт и пригласили меня в нем поработать. Я там у них был единственным сотрудником, а по прошествии трех месяцев, когда мой контракт кончился, они этот институт закрыли. Это легкое хулиганство доставило нам удовольствие и никому не навредило.
В конце 1980-х годов стало ясно, что наши попытки развивать современную биологию здесь захлебываются. На реактивы, приборы нужна была валюта, потому что собственной промышленности, которая бы всем этим обеспечивала, у нас не было — мы слишком опоздали с признанием генетики, молекулярной биологии. Известное постановление ЦК КПСС и Совмина о развитии молекулярной биологии, к сожалению, оказалось не слишком действенным. Потом вышло постановление о физико-химической биологии; поменяли название, но речь шла все о том же, о необходимости финансирования работ в области современной биологии, однако и это постановление вскоре перестало работать. А без валюты молекулярная биология оказывалась не в состоянии что-либо делать. И тогда мы с Валентином Негруком, молодым доктором наук из Института физиологии растений, пошли на прием к Юрию Анатольевичу Овчинникову, академику, вице-президенту АН СССР и академику ВАСХНИЛ, и сказали ему, что понимаем: у государства нет денег, но, может быть, государство согласится на то, чтобы мы сами поискали деньги за рубежом?
Овчинников разрешил нам месячную поездку в Соединенные Штаты. За этот месяц мы объехали 25 компаний, предлагая свои разработки и возможность выполнять работы по контракту. Одна из компаний, «Американ Цианамид» (American Cyanamid, из числа крупнейших фармацевтических, сельскохозяйственных и биохимических компаний), заинтересовалась нашими предложениями, ее сотрудники приехали затем к нам, в Киев, и в итоге мы подписали первый контракт на работу по генетической инженерии трансгенных растений картофеля. Это был 1988 год.
Сотрудничество с этой компанией шло очень хорошо (оно продолжается по сегодняшний день, сейчас компания ведет работы в основном в области биотехнологии, раньше это была химия), обе стороны были довольны и результатами, и условиями работы. Скажу честно, мы получали не Бог весть какие деньги, но они давали нам возможность вести нашу работу. Так продолжалось до 1991 года, когда в стране все стало разваливаться и рушиться и когда мне предложили приехать в Принстон и продолжить работу там. Вот тогда я и стал торговаться и выторговал соглашение между «Цианамидом», Академией и мной, о котором я уже рассказал…
— Вернемся к тому, что вы и ваши коллеги по Институту клеточной биологии и генной инженерии решили попробовать сыграть собственную партию…
— Да, прошло время, и нам показалось, что мы уже усвоили правила большого биотехнологического поля и можно возвращаться в ту область, которая нам интересна. Кроме того, у нас появились деньги, позволявшие проводить патентование. Поэтому в прошлом году я бросил компанию «Американ Цианамид», хотя я там вырос от ученого-гостя (у них есть такое специальное название «выдающийся ученый-гость») до директора всего отдела биотехнологии растений, и основал свою компанию, которая имеет филиалы в Германии и в Соединенных Штатах. И вот теперь эта компания заключила с киевским Институтом клеточной биологии и генной инженерии контракт уже на профильные для него исследования.
— А чем занимается ваша компания?
— Компания «Айкон дженетикс» (genetics в переводе с англ. — генетика, icon — икона; хотя мы и старались отразить в названии наше происхождение, но слово icon взято нами из компьютерного языка — это иконка на экране монитора, которую вы должны нажать, чтобы выйти в определенную программу) создана для того, чтобы позволить более эффективно управлять биологической информацией, введенной в растение извне. Операционные системы для информации, закодированные в ДНК и введенные в растение, — вот это и есть наша задача. Аналогия из компьютерного языка здесь вполне уместна. Она также понятна инвесторам, которых удалось убедить вкладывать деньги в эту компанию. Инвесторы видят большое будущее не только за поиском генов, определяющих новые полезные признаки растений, но и за операционными системами, которые позволят управлять этими генами более эффективно, чем можно на сегодняшний день.