— Дмитрий. Брат мой, — пояснил Рома, въезжая во двор.
Дмитрий поздоровался со всеми и поволок к беседке пакеты и кульки Плужкина. В беседке возился, накрывая на стол, еще один плотный якут, но поскольку Рома его никак не поименовал, Жемчужников сделал вывод, что это незначительная здешняя прислуга.
Кому принадлежал дом и кто в целом занимался тут подготовкой к съемкам ужастика, режиссер до сих пор не знал, да и знать не хотел. Многие знания — многие печали. Один раз он полез разнюхивать, кто спонсирует бандитский боевичок «Крыша», ну и выяснил, что вор в законе про свою лихую юность решил фильм сделать. Кстати, неплохо прокатилось кино, официально почти отбилось, а неофициально Асланян еще и в плюсе остался.
Незначительный якут добавил несколько последних, только ему понятных штрихов к убранству стола, после чего удалился.
— Садитесь, пожалуйста, — Дмитрий показал на широкие лавки у стола, покрытые толстыми подушечками. Вернулся отлучавшийся в дом Рома, который снял джинсовую куртку и в белой футболке никак не отличался от брата.
Жемчужников сел. Рядом плюхнулся, потирая ладони, креативный Плужкин, напротив — Задерейко.
— Тут всякая еда, — объяснял Рома. — И обычная, и наша, якутская — вот вареная жеребятина, строганина, здесь кровяная колбаса — хаан…
Мнительный Задерейко поморщился, чем-то ему кровяная колбаса не приглянулась. Он потянулся к обычным котлетам, лежавшим на большой тарелке вокруг желтого картофельного пюре. Режиссер взялся за рыбу и соленья, а вот Плужкин потащил к себе все экзотическое, приговаривая наставительно:
— Писатель Борис Васильев говорил, что интеллигент должен есть все, что съедобно.
— Так то интеллигент, — заметил Задерейко, но Плужкин не среагировал; он уже вертел в руках бутылку водки, восхищенно восклицая:
— Пятьдесят шесть градусов, ого!
— Наша, якутская, — сказал польщенный Рома. — Давайте я налью.
— Да я сам, садись давай! — и креативный продюсер с хрустом скрутил пробку.
Вертолет оказался вполне приличный. Жемчужников ожидал увидеть древнюю советскую машину, какой-нибудь Ми, возивший нефтяников и прочих бурильщиков на вахты. Однако на площадке стоял современный и даже красивый «Робинсон-66» — режиссеру уже приходилось на таком летать во время работы над приключенческим сериалом «По закону гор». Для разведки вполне сгодится, а потом, конечно, придется арендовать что-то помощнее, аппаратуру и прочее барахло возить…
Возле «робинсона» на складном стульчике сидел хипстер-ского облика бородатый пилот в комбезе. Пилот ел пластиковой вилкой шпроты из банки и на появление Жемчужникова отреагировал вопросом:
— Это вы москвичи, которые на Черкечех летят?
— Ну, — сказал Жемчужников.
Пилот прожевал последнюю шпротину, вылил масло из банки на потрескавшийся бетон и пробормотал:
— Несут же вас туда черти постоянно…
Жемчужников не нашелся, что ответить, а пилот скрылся внутри вертолета и начал чем-то там брякать. Пожалуй, это был первый местный, кто не выразил киношникам почтения и уважения.
Из микроавтобуса выбирались остальные, то есть Плужкин с художником и Дмитрий, который сегодня водил вместо Ромы. Якут выглядел как огурчик, лучезарно улыбаясь; похмельный Задерейко не особенно отличался от себя же трезвого, а вот Плужкин страдал и периодически отхлебывал из бутылки заслуженного пива «с медалью».
— Ты бы лучше соточку накатил, — дружески посоветовал ему Жемчужников. — Наблюешь еще в вертолете.
— Соточку потом… — пробормотал Плужкин, встряхнув рюкзак, где что-то звякнуло. Ну-ну, подумал режиссер, хотя какие у креативного сейчас заботы? Посмотрит локации, поговорит с местными театральщиками, придумает какие-нибудь глупости, которые потом Асланян отменит. Собственно, и сам Жемчужников мог бы пока в Якутск не лететь, но Тариел настоял.
Вчерашние посиделки, впрочем, настроили режиссера на несколько мажорный лад. Еда была вкусная, водка — крепкая, комаров, вопреки ожиданиям, практически не было — ловушки у них специальные стоят, что ли? Закончили уже поздно вечером, когда Плужкин уснул за столом, даром что не мордой в салате, а Задерейко заявил, что ему пора баиньки.
Дмитрий увел художника показывать его комнату. Плужкин похрапывал. Откуда-то появился давешний незначительный якут и принялся собирать со стола грязную посуду. Жемчужников, чтобы не мешать, вышел из беседки и сел на скамеечку. К нему тут же присоединился Рома, закурил сигарету.