Я почувствовал, что температура в левой руке уже повысилась. Но это, наверно, был психологический эффект.
— А ты-то сама уже сделала прививку?
Элен протерла место укола и мрачно усмехнулась:
— Ну, теперь-то можно признаться: эта доза сыворотки предназначалась для меня.
— И ты вколола ее мне?! — я судорожно втянул в грудь воздух.
— Ну да. А еще одной, для меня, просто нет. Знаешь, как трудно было вынести шприц из института? — в ее голосе прозвучала искренняя гордость. — У нас, между прочим, объявлен второй уровень биологической защиты!
— А мне ты дала понять, что это согласовано с твоим шефом… А что же теперь будет с тобой?! Положишься на свой амулет?!
— Что ж, раньше он мне всегда помогал, — Элен пожала плечами, — Даже тебя я заполучила благодаря ему…
Это было правдой. Когда мы впервые встретились, мне сразу бросился в глаза этот плоский камень на длинной цепочке, его необычная форма и глазчатая раскраска: синий круг, голубой, белый… Не найдя лучшей темы для знакомства, я тогда именно об амулете с Элен и заговорил.
— Но ведь ты, по своей работе, подвергаешься гораздо большей опасности! — я вскочил на ноги, — Я бы ни за что не позволил тебе…
— Да, конечно. Потому я и рассказала все только сейчас. После, — спокойно ответила она, привычным движением упаковывая шприц в пластиковый пакет: насчет утилизации использованного медицинского оборудования в их институте действовали самые строгие правила.
Я вновь припомнил все, что знал о пандемии, — и содрогнулся от страха. Не за себя. За Элен.
…С тех пор, как мне довелось — против всех правил, но по воле Элен — перейти в роль подопытной морской свинки, прошла неделя. Я работал над очередной статьей о темной энергии и квантовой теории вакуума — точнее, перерабатывал ее с учетом требований редактора, отвечающего за тематику научного раздела нашего издания. К этому уже следовало привыкнуть: у Рюдигера всегда возникали одни и те же придирки. «О да, отличная популяризация: доступный стиль без ущерба для научных фактов. Конечно, конечно… Очень информативно. А эти новые данные о множественности вселенных — просто замечательно! Я впечатлен. Но… не кажется ли вам, что вы опять проигнорировали один аспект, самый важный для наших читателей: о Первооснове всего?»
Рюдигер никогда не сомневался, что именно является «самым важным для наших читателей». По его твердому убеждению, это была необходимость оставлять в любой научной теории шанс для религиозного объяснения. «Большой взрыв» как акт божественного творения, гипотеза квантовой пены[1] как возможность увидеть божий промысел — или по крайней мере волю некого абстрактного «высшего существа»… Бог как властелин вероятностей, жонглирующий множеством миров и постоянно подправляющий космические константы, — вот что ему было нужно. Короче говоря, переделайте первый абзац так, чтобы он был совместим с Писанием, прогнитесь под верующих читателей, сообщите им, что последние научные данные не исключают существования бога, а некоторые современные исследователи даже готовы пойти дальше и заявить…
Я еще раз перечитал письмо Рюдигера — и вместо того, чтобы переделывать первый абзац, удалил его целиком. Нет уж: так просто ты меня не возьмешь!
Когда Элен вернулась из института, я сразу уловил ее встревоженность. Она бросила сумку прямо у входа, торопливо (я едва успел поцеловать ее в щеку) прошагала по коридору — и, едва оказавшись в гостиной, немедленно сообщила, что ей нужно выпить. Я смешал ее любимый коктейль по старомодному рецепту: половина стакана — молоко, ложка меда, немного имбиря и до края островного виски. Мы сели на диван, касаясь друг друга плечами; Элен также торопливо, как вошла, сделала два глотка, потом еще один — и лишь после этого заговорила.
С пандемией творилось что-то странное. Она шествовала с континента на континент, не подчиняясь известным законам распространения вирусных инфекций. Несмотря на явно высокую опасность заражения, Всемирная организация здравоохранения настаивала на конфиденциальности: после скандала с вирусом H1N1 никто не хотел спровоцировать новый виток обвинений в «заговоре фармацевтического лобби». Так что в курсе были лишь считаные научные лаборатории, в том числе и Институт зоонозов, где работала Элен.
1
Одна из теоретических гипотез, существующих в современной квантовой физике: согласно ей, пространство и время не являются непрерывными, а состоят из дискретных частей. —