* * *
В конце визита я все-таки спросил заслуженного пилота о происхождении его фамилии. Михаил Сципио дель Кампо с улыбкой ответил:
— Эта фамилия — доказательство традиции. Хотя моя семья испокон веков жила в Польше, фамилия осталась итальянской. Мои предки имели титул и были верны родовым традициям. А я стал известным даже за границей как польский лётчик под фамилией Сципио дель Кампо, поэтому я так и не сменил её.
Ежи Халицкий
Два брата
Рыночную площадь Кракова пересекают два студента. Они оживленно беседуют.
— Что объяснял сегодня преподаватель химии? — спрашивает белокурый быстроглазый юноша. Его старший коллега — коренастый брюнет — не торопится с ответом, он только поглядывает на своего собеседника и улыбается.
— Ох, Енджей, Енджей, ты буквально замучил меня. Я только что кратко изложил лекцию по медицине, а ты уже спрашиваешь о химии. Если тебя не особенно интересуют математика и астрономия, перейди на химический или медицинский факультет.
Енджей тяжело вздыхает.
Я уже сам думаю об этом. Только видишь ли, Юзеф, не хочу обидеть брата. Он так добр ко мне. как отец…
Чтобы прервать молчание, Юзеф бормочет:
— Пан профессор Снядецкий слишком молод, чтобы быть твоим отцом.
— Да, он только на 12 лет старше меня. Но я был совсем маленький, когда умерли родители, и Ян старался заменить мне отца. Брат заботился обо мне, проследил, чтобы я пошёл в школу, позднее привёз в Краков и записал в Академию. Я ни о чём не беспокоюсь, находясь на полном содержании Яна. Он преподаёт математику и астрономию, считая эти науки главными. Как же я могу перейти на другой факультет?
— Твой брат — большой учёный, — соглашается Юзеф. — И знаешь, что я больше всего ценю в нём? То, что он постоянно расширяет свои знания, верит в прогресс и сам творит прогресс в науке. Примером могут служить исследования воздуха с помощью шаров. Это было три года назад, в 1784 году (тебя ещё не было в Кракове). Следуя примеру братьев Монгольфье, в Польше тоже начали пускать воздушные шары. Жалкие это были зрелища, особенно в Варшаве! Для забавы пустые люди сажали в шары баранов и кошек. Бедные животные, конечно, погибали. А вот в Кракове запуском шаров занялись учёные. Они хотели найти наиболее пригодную форму воздушных аппаратов, выбрать соответствующий материал для постройки и газ для наполнения.
Как раз профессор Снядецкий больше всех ходатайствовал о постройке и запуске шаров. Он даже высказал мысль о том, что в будущем такие шары будут применяться для метеорологических исследований.
Енджей внимательно слушает и, глубоко вздохнув, неуверенно произносит:
— Ян такой добрый, он, наверное, не осудит меня, если я ему скажу, что хочу изучать медицину и химию.
* * *
И вот среди нас уже два профессора Снядецких, один лучше другого — с издёвкой иронизировал ксёндз, задушенный друг ректора Вильнюсской Академии. Как только один из них выдвинет на учёном совете какой-либо тезис, второй безоговорочно его принимает и помогает провести в жизнь.
— Только не очерняй Яна! Ему одному доверю мою астрономическую обсерваторию! — обрушился ректор ксёндз — Почобут.
— Ну, Ян… А вообще-то возмутительно, что и нашей Академии всё больше светских преподавателей.
— К сожалению, среди светских преобладают немцы. Неизвестно, что хуже, — вздохнул ксёндз Почобут.
— Прошу не наговаривать и на Енджея, дорогой ксёндз. Образованием и квалифицированностью он превосходит всех немцев, да и наших, пожалуй, тоже. Енджей Снядецкий окончил Краковскую Академию, позднее изучал медицину, химию, фармацию в Вене, Париже и Эдинбурге. Ему присудили две учёные степени в университете в Павии. А он продолжал своё образование. Ксёндз, вспомните мои слова, Енджей Снядецкий будет великим учёным.
И он пламенный патриот Польши. Не удивляюсь, что англичане уговаривали его остаться в Англии и обещали ответственную должность. Но он предпочёл вернуться на родину.
— Ему не было тридцати лет, когда он стал преподавать химию в Вильнюсской Академии, — не сдавался ксёндз. — Он вводит новые методы обучения. Раньше студенты знали, что нужно выучить наизусть всё написанное в книгах. А Енджей Снядецкий делает опыты, воду раскладывает на гидроген и оксиген, показывает, в чём заключается горение. Не мудрено, что на его лекции валом валят студенты даже с других факультетов, невольно вздохнул собеседник, вспомнив почти пустую аудиторию на своих лекциях.