— А студенты так любят его, что пошли бы за ним в огонь и воду! Профессор пишет для них учебник — «Элементарная химия» — на польском языке! — закончил своё обвинение ксёндз. — Такого учебника ещё на свете не было. Кто это видел, по-польски!
— Он и лекции читает по-польски, — сердито ответил ректор Почобут. Только за это я и обвиняю его. Не прав тот, кто стремится сделать науку общедоступной. Наука не для всех. Языком школы и науки должен быть латинский язык, через это «сито» проходят лишь наиболее способные.
— Так оно и есть, — убеждённо подтвердил друг. — Разумеется, наука не для всех. Если бы все за книги сели, кто бы нам шил сапоги и пас скот?
— Я должен поговорить с Енджеем Снядецким, — заключил ректор. — Я отругаю юнца. Некоторые думали, что ему не хватит слов, чтобы преподавать химию по-польски. Того и гляди! Он новые слова придумывает: уж не говорит оксиген, только кислород, не сульфаты, а сернокислые соли. Кто так говорит? Лишь Снядецкий и его ученики. Ох, задам я ему головомойку.
* * *
Почти вся Европа была у ног Наполеона Бонапарта. Император Франции завоевал Пруссию. Австрию, создал Варшавское герцогство. Поляки ждали теперь, начнёт ли французский завоеватель войну с Россией или испугается восточного колосса.
Профессор Енджей Снядецкий был далёк от политики, у него просто не было времени заниматься ею.
Он был поглощён научными проблемами. Всеми радостями и неудачами он делился со старшим братом, который в то время был ректором Вильнюсской Академии.
— Помнишь, мне прислали с Урала образец платиновой руды. Я проводил с ней разные эксперименты, в результате которых встретил неизвестный ранее химический элемент. Я назвал его вестиум или вест по-польски в честь новой малой планеты Весты, открытой в прошлом, 1807 году немецким астрономом Ольберсом. Я описал свойства элемента, а результаты исследований послал в Академию наук Франции. Известный химик Фуркрой, у которого я учился в прошлом, обещал самостоятельно проверить мои исследования и известить меня о новом элементе. Уже прошло столько времени, а ответа всё нет.
— Дорогой брат, не забывай, что сейчас военное время, — утешал ректор Ян Снядецкий. — Даже трудно представить, что творится сейчас в Париже. Наберись терпения. Химик, наверное, ответит. К тому же открытие нового элемента — большое событие, нужно всё тщательно проверить.
И, стремясь отвлечь младшего брата, Ян переводит разговор на другую тему.
— Что слышно в твоём имении? Откровенно говоря, я никогда не думал, что выбрав научный путь, ты захочешь вернуться в деревню и займёшься хозяйством.
— Да какое уж там хозяйство, я купил имение для сына, его, к сожалению, не манит наука. Сам в имении бываю только летом. Должен признаться, что тяжело живётся среди отсталой хищной шляхты. Представь себе, недавно меня пригласили на собрание шляхты с целью выбора предводителя уезда. Я случайно услышал разговор двух землевладельцев. Им не понравилось, что я пользуюсь привилегиями наравне с ними. Хоть я профессор университета и доктор медицины, которого в случае болезни можно вызвать домой, они не считают меня равным им. «Разбогател на кровопусканиях и оказался среди нас», — сказал один из них. Второй дополнил: «Простой цирюльник и только»!
— Не может быть! — возмутился Ян. Я еле сдержал себя, зато на следующий день решил отомстить им. Почти каждый из собравшихся мечтал, чтобы его выбрали предводителем уезда. Когда ко мне подошёл вчерашний противник и насмешливо спросил; будет ли мой сын доктором, я громко ответил: «Мой сын, милостивый пан, глуп, чтобы быть доктором, зато предводителем шляхты в будущем может быть».
Ян прыснул со смеху.
— Хорошо ты им ответил. Ты, наверное, жалеешь сейчас, что будучи редактором журнала «Вильнюсские известия» мало критиковал царский двор и представителей шляхты, а нередко давал полезные советы. Зато в сатирическом еженедельнике ты не щадил их.
— Шляхта, осевшая в деревнях, настолько темна, суеверна, консервативна и жестока по отношению к крепостным, что и в десяти таких газетах можно было бы высмеивать её.
— Помню, как в одной из газет, появилось твоё объявление о замечательном изобретении, крайне необходимом для вельможных магнатов, — машине для порки крестьян. Сколько было шума! И ты хочешь, чтобы они любили тебя?
— Между прочим, какой-то осёл спрашивал, где можно купить таковую машину. Пусть нас ругают изо всех сил, мы всё равно должны стараться пробуждать и расширять умственные способности соотечественников; развивать в них любовь к науке, уважение к другим людям. Смысл жизни в том, чтобы служить своему народу.