Коханьский взял письмо и начал его читать.
— «16 июня 1678 года, лагерь под Львовом.
Ваше преподобие, отче Капистран!» Письмо не мне адресовано, — смутился ксендз и протянул письмо приору.
— Действительно, оно адресовано мне, но касается ксёндза. Пусть ксёндз читает дальше, — буркнул приор и спрятал озябшие руки в рукава сутаны: видимо, эта келья, в самом деле, была самая холодная в монастыре.
Коханьский снова принялся читать письмо, на щеках от волнения выступил румянец. Наконец, он поднял удивленные глаза.
— Никак не пойму. Король Ян Собеский назначил меня учителем своего сына?
— Нет ничего непонятного. Король просит прислать ксёндза в Варшаву. Нужно паковать вещи и… ваши бумажонки и как можно скорее ехать.
* * *
— Флорек, положи книжку на место, а то если приедут в Вилянов его или её королевская милость и захотят прочитать что-либо, я, придворный библиотекарь, не найду на полке нужной книги. Ведь мне не годится сказать, что это Флориан поставил исторические книги между лексиконами.
— Я положил её сбоку, потому что… хотел оставить для себя…
— Вот оно что! Покажи, что тебя так заинтересовало. «Часовое дели»? Книга, написанная мною, я не ожидал этого, — Коханьский добродушно улыбнулся. —
Я слышал, что после окончания коллегиума ты будешь изучать право.
— Так решили за меня, — ответил мальчик. — А я мечтаю быть математиком и механиком, как ксёндз. Я и другие книги ксёндза читал. Из всех наук математика — самая интересная. Решая трудную математическую задачу, я забываю обо всём на свете.
— Но с одной математики не проживёшь, дорогой, — философски вздохнул ксёндз.
— Не так давно ксёндз диктовал мне свои письма Лейбницу, он, якобы, в настоящее время — самый большой учёный, а также дал прочитать его письма. Немецкий учёный очень высоко ценит ксёндза! Он считает, что ксёндз гениально решает задачу построения квадрата, равновеликого данному кругу. В каждом письме Лейбниц просит ксёндза сотрудничать с ним. Пожалуй, признание и одобрение, выраженные таким учёным, значат больше, чем…
— Перестань философствовать, — сурово прервал ксёндз. — Берись за книги. Отец велит тебе изучать право.
Обиженный Флорек замолчал, он принялся укладывать книги на полке, искоса поглядывая на Коханьского. Заметив снова на его лице добродушную мину, мальчик как бы невзначай проронил:
— Если бы в только знал. Я уже по-разному перестав лил буквы, но ничего не выходит.
— О каких буквах ты бормочешь?
— В одной из книг ксёндз пишет о флорентийских часах и о буквах на крышке, в которых содержится тайна часов. Эти буквы я уже выучил наизусть:
RGT. ТСО. ММЕ. RIP. NAE. INS. ATE.
— Ага, тебя интересует эта анаграмма, — засмеялся ксёндз. — Уже тридцать лет прошло с тех пор. Анаграмма содержит три слова, состоящих из 21 буквы. Составляй анаграмму, я вписывал в неё каждую третью букву зашифрованного выражения. Дойдя до конца выражения, и снова продолжал выбирать каждую третью букву, конечно, из числа оставшихся букв.
Флорек тут же сообразил, как нужно переставлять буквы.
— Если записана каждая третьи буква выражения, то 7 первых букв уже можно поставить на место.
Мальчик нарисовал 21 квадратик и в каждый третий вписал 7 первых букв:
--R--G--Т--
--Т--С--О--М
— Совершенно верно, — одобрил мальчугана Коханьский. Теперь в каждый третий пустой квадратик Флорек стал вписывать очередные буквы анаграммы:
--RM-G-ЕТ--TR-С-IO--М
Р-RM-GNET--ТRАС-IО-ЕМ
— Я разгадал загадку часов! — радостно воскликнул мальчик. — Per magnetis tractionem! Под действием магнита!
— Правильно. Я уместил в часах магнит в виде полукруглого стального бруска, под его действием качался стальной балансир часов. Просто, не правда ли?
Восхищенный Флорек смотрит на эскиз часового механизма, тут же нарисованный Коханьским.
— Как ксёндз может уговаривать меня изучать право!
* * *
Адам Коханьский (1631–1700), живший в мрачные для польской науки годы, поражал многосторонностью проявляемых интересов.
Способный математик и физик, он занимался также астрономией, химией, архитектурой, стремился создать универсальный, международный язык, мечтал издать научную энциклопедию, доказывал необходимость такой записи устной речи, какую сегодня называем стенографией. Коханьский сконструировал упругий маятник. Учёный много времени посвящал разработке системы применяемых единиц измерения.
Король Ян Собеский присвоил Коханьскому титул придворного математика и назначил его своим библиотекарем, однако, почти совсем не помог в издании ценных научных дел учёного.