Биотехнологические фирмы успех того или иного лекарственного препарата оценивают по объему продаж. Для интерферона этот успех сейчас превышает миллиард долларов в год, многие другие препараты уже преодолели порог в полмиллиарда.
После короткого перечисления того, что пришло на память, у меня появилось опасение, как бы читатели не подумали, что вклад биотехнологии в медицину — это всего лишь новые способы разработки и производства лекарств. Новые лекарства — это, разумеется, огромный вклад, но главная сила биотехнологии в другом. Она в принципе меняет подход к лекарственному воздействию на болезнь и на больного: детально изучаются все молекулярные механизмы заболевания и создаются такие же молекулярные средства, чтобы его остановить или предотвратить.
— Например…
— Нет лучшего примера, чем вирусные инфекции. Ведь у нас никогда не было лекарственных препаратов, которые, так сказать, прямым попаданием разрушают вирус. Или опять-таки прямым воздействием останавливают его быстрое размножение в организме.
— Вы говорите, что нет противовирусных средств, а как же прививки? Например, против оспы? Это ведь тоже вирусное заболевание…
— Здесь совсем другое дело, здесь мы просто помогаем организму, готовим его к борьбе с вирусом, нацеливаем на вирус грозную силу иммунитета. Но разрушать вирусы каким-либо лекарством так, как антибиотик разрушает бактерии, мы не умеем. Точнее, не умели, пока биотехнология не начала менять ситуацию. Одной из первых ее мишеней стал вирус СПИДа, против которого, как известно, иммунитет бессилен: этот вирус просто разрушает иммунную систему. Сегодня методами биотехнологии уже удалось нащупать препараты, которые помогают и сам вирус СПИДа разрушать, и, что особенно важно, блокировать его «главный чертеж», то есть приостанавливать размножение.
— И есть уже какие-то практические результаты?
— Мне кажется, очень убедительные: в основном благодаря новым методам лечения только за последний год в штате Массачузетс на 60 процентов снизилась смертность от этой вирусной болезни.
Другую возможность, открытую биотехнологией, очень хочется назвать персональной медициной. Сегодня мы принимаем лекарства, разработанные и испытанные в расчете на среднего человека. Но совсем иной результат может быть, если, изучив определенный участок генома данного конкретного пациента, давать ему препараты, рассчитанные персонально на него. Работа в этой сфере, конечно, предстоит огромная — очень много еще неясного в тонких механизмах нашего нормального, здорового существования и тем более в бессчетных его нарушениях. И все же не считайте персональную медицину далекой и тем более несбыточной мечтой: сегодня методы биотехнологии уже осваиваются в ряде клиник и, более того, уже есть первые обнадеживающие результаты.
Хромосомный набор человека состоит из 23 пар хромосом. Строение одной из них — 22-й — уже расшифровано полностью. Ниже на схеме показано расположение генов на ней.
— Вы хотите сказать, что под влиянием биотехнологии уже сегодня зарождается медицина будущего?
— Стопроцентно…
— В самом начале вы буквально двумя словами упомянули об успехах биотехнологии в аграрной сфере. Какие достижения здесь вы считаете наиболее значительными?
— Это сравнительно далекая от меня область, но некоторые ее достижения общеизвестны. Реконструируя молекулы наследственности сельскохозяйственных растений, биотехнология создала у них новые качества. Например, повысила морозоустойчивость, сделала нечувствительными к химикатам, которыми воздействуют на сорняки, создала устойчивую защищенность от самых разных болезней, часто сводивших на нет весь труд земледельца.
Причем все это не какие-то лабораторные успехи — сегодня треть всей сельскохозяйственной продукции, а может быть, и больше получают от сортов, сконструированных с помощью биотехнологии. Раздаются даже голоса, призывающие притормозить прогресс в этой области и более тщательно продумать ограничения, которые предотвратят несанкционированную передачу новых наследственных признаков растениям, так сказать, дикой природы.