«И тогда я перестану существовать и от меня ничего не останется, кроме кучи мертвых деталей?» — спросил он, пристально глядя мне в глаза.
Я ответил утвердительно.
После этого разговора он замолчал. Целые дни он напряженно о чем-то думал. И вот сегодня вечером я, придя домой, увидел, что входная дверь открыта, а квартира приведена в такое состояние, будто в ней хозяйничало стадо диких слонов. Самого же Гомункулуса и след простыл.
— Куда же он мог отправиться?
— Право, не знаю. Он всего один раз был на улице, когда я вез его из лаборатории домой. Может быть, он запомнил дорогу и пошел туда. Просто так, без всякого плана, искать его в городе невозможно. Мне кажется, что лучше всего сначала посмотреть, нет ли его в лаборатории.
Мы снова вышли на лестницу. Я обратил внимание на то, что несколько стальных стоек, поддерживавших перила, вырваны. Одной из них на лестнице не было. Мне стало не по себе. Легко предположить, на что способен разъяренный робот, спасающийся от демонтажа и вооруженный вдобавок ко всему стальной дубинкой.
Выйдя из дома на улицу, мы свернули за угол. У большого универсального магазина стояла милицейская машина. Несмотря» на поздний час, десятка дна прохожих толпились около разбитой витрины.
Достаточно было беглого взгляда на хаос, царящий внутри магазина, чтобы понять, что там произошло. Это были следы той же бессмысленной ярости, той же слепой жажды разрушения, поразивших меня при осмотре квартиры Смирнова. Даже на улице валялись искореженные магнитофоны и радиоприемники.
Смирнов молча показал мне на большую куклу с оторванной головой, брошенную среди обломков, и я понял, какая страшная участь ожидает всякого, кто этой ночью попадется на пути Гомункулуса.
Два милиционера с собакой вышли из магазина. Собака беспомощно толклась на тротуаре.
— Не берет след, — сказал один из милиционеров.
Смирнов остановил проезжавшее мимо такси и назвал адрес лаборатории.
К нашему удивлению, вахтер, дежуривший с вечер», мирно попивал чаем и ни о каких роботах не слыхал. Мы осмотрели все помещения, но ничего подозрительного не обнаружили.
След Гомункулуса потерялся.
Смирнов устало опустился на стул.
— Заряда аккумуляторов хватит на два дня, — сказал он, вытирая влажный лоб. — Трудно представить себе, что он может натворить за это время! К несчастью, он настолько хитер, что найдет способ подзарядить аккумуляторы, когда они разрядятся.
Необходимо было срочно принимать решительные меры.
Мы вызвали такси и отправились в милицию.
Дежурный лейтенант вначале скептически отнесся к нашему рассказу, но вскоре перспектива преследования стального чудовища, одержимого манией мести человечеству, вызвала в нем чисто профессиональный интерес. Он быстро связался по телефону со всеми отделениями милиции. Теперь нам оставалось только ждать.
Скоро начали поступать сообщения. Однако все это были обыденные ночные происшествия большого города. Даже в совершенных преступлениях не чувствовалось того, что следователи называют «почерком преступника», уже хорошо мне знакомого.
Было ясно, что робот где-то притаился и выжидает, пока бдительность преследующих его людей ослабнет.
На рассвете, усталые и еще более обеспокоенные, мы распростились с лейтенантом и поехали домой к Смирнову, чтобы за чашкой кофе обсудить дальнейший план действий.
К сожалению, нашим мечтам о кофе не суждено было сбыться.
Поднявшись по лестнице, мы увидели, что входная дверь квартиры разбита в щепки и во всех комнатах горит свет.
Я посмотрел на Смирнова и поразился странной бледности его лица.
— Гомункулус пришел свести со мною счеты, — пробормотал он, прислонясь к стене. — Скорее звоните лейтенанту, иначе мы оба пропали!
Через несколько минут к дому подъехал автомобиль с тремя милиционерами..
— Преступник в этой квартире? — спросил бравый старшина, расстегивая кобуру пистолета. — Кому известно расположение комнат?