— Так уборщик же, Анна, — крякнул Бьерн. — Ты мне сама говорила, что помощь нужна.
— Этот? — она брезгливо оглядела его как смотрят на дохлую кошку. — А, выбора все равно нет. Бери в чулане перчатки и отдрай мужской туалет.
Юджин и так не особо любил спорить с людьми, а тут еще голос ее властный, низкий, приказывающий, — словом, ведьминский.
— Да тут сияет! — присвистнула Анна, заглянув через полчаса. — Ты заканчивал академию горничных?
Юджин резко разогнулся с тряпкой в руках и смущенно закашлялся.
— Я почти закончил. Могу я поговорить с тобой?
— А, про зарплату и все такое? Завтра заполним все бумаги, не волнуйся…
— Нет, я… — он невольно понизил голос, — от Ядвиги.
Анна поменялась в лице. Схватила за воротник, прижала к стене, почти идеально оттертой от неприличных признаниях в любви к некой Маб, физически меняясь на глазах. Передние зубы опасно заострились, ногти удлинились, вливаясь в плечо, гладкая кожа посерела и пошла морщинами, словно трещинами в иссохшей земле, а потом все вернулось на место. Анна изумленно отступила. В глазах ее читался ужас.
— Кто ты такой?
— Это я и пытаюсь объяснить. — Юджин поправил воротник рубашки. — Давай спокойно поговорим где-нибудь наедине.
— Здесь. У тебя три минуты, чтобы заинтересовать меня.
— Это трудно объяснить.
— Попробуй.
В дверь поскреблись. Анна приоткрыла ее и воззрилась на кошку.
— Ты, облезлый коврик моли? — Миранда лениво потерлась об ее ногу и запрыгнула на раковину. — Ты его привела? — кошка моргнула. — Говори, — приказала, сложив руки на груди.
— Меня прислала Ядвига, чтобы я привел тебя обратно, дабы обновить заклятие на путах Зверя. — Даже для самого Юджина это прозвучало жалко. Музыкальный автомат за стенкой икнул и завел про трудности жизни в «доме восходящего солнца».
— Я туда не вернусь, — Анна поджала губы.
— Но Зверь. Он разрушит город, а с ним погибнет и твоя семья. — Он хотел придать голосу побольше уверенности, но вышло как-то пискляво.
— И поделом им. — сухо цокнула она.
— Но как же?..
— Нет.
— Но почему? Разве твоя жизнь?..
— Моя жизнь?! — взвизгнула она. — Что ты знаешь о моей жизни? Эти старые кошелки тебе хоть половину правды сказали, а? Про то, что они сами виноваты, например? Арргх, забудь! Выметайся, я закрываю бар.
— Но…
— Пошел вон!
Юджин аккуратно свернул отжатую тряпку, снял перчатки и в сопровождении Миранды покинул бар. Похлопав по карманам, вспомнил, что нет у него ни денег, ни телефона, ни гордости. Запахнув плотнее куртку, он просто присел на за углом на груду подмокших коробок, желая умереть от воспаления легких, потому что это трагичнее, чем от стыда. Впервые в жизни он почувствовал, что делает что-то важное, что он важен. Но уже провалил миссию. Если он тут умрет, то не придется оправдываться перед Ядвигой или наблюдать картину локального конца света. Миранда подлезла под колени и свернулась клубком. В мусорном баке копошилась пара бомжей, обомлевших от наглости Юджина, посмевшего посягнуть на их территорию.
— Анна, тут какой-то парень помер! — восторженно гаркнули издалека.
Недовольный, что даже умереть спокойно нельзя, Юджин приоткрыл глаз, наблюдая, как темный на свету силуэт делает странные пассы руками.
— Мне пофиг, — второй силуэт, более высокий и тонкий, звякнул связкой ключей. — Он от Ядвиги.
— Смотри, он шевелится. Живой еще. Давай его себе оставим?
— От него воняет. Старухами.
— Ну и что? Он же замерзнет. Простудится. Аннушка, сестренка! Я завтра покормлю величество. В твою очередь!
— Это твой питомец вообще-то! Пошли домой уже, дурень.
Они ненадолго замолчали.
— И ты оставишь его умирать?
Юджин почувствовал лучик надежды.
— Делай, что хочешь!
Через секунду сильные толстые руки подняли Юджина на ноги, отряхнули и потянули из воняющего тупика на свет. Миранда недовольно зашипела и побежала вперед. Это был Эдвин, парень с изрядно устревшего портрета. Потолстел он еще больше, надел очки и покрылся подростковыми прыщами. Нескладно сидящее пальто делало его похожим на медведя. Анна, бурча, топала впереди, а Эдвин возбужденно выспрашивал, как дела у многочисленных сестер и тетушек. Видимо, как единственный ведьмак за сотни лет, он пользовался повышенной женской заботой. До дома они дошли быстро — минут пятнадцать ходьбы. Анна проверила почтовый ящик, порвала пару просроченных счетов, пнула неработающий лифт и поднялась на второй этаж.
Миранда уже ждала у двери. Пропустив в прихожую Эдвина, Анна зажала Юджина в углу и прошипела, что он остается только до утра и только потому, что Эдвин попросил. Она любила брата, хоть и показывала это своеобразно.
— Дом, милый дом, — Анна села на скрипучую табуретку в прихожей, втиснутую между зимней одеждой, сняла сапоги и блаженно вытянула ноги. — Разувайся, осел.
Стянув куртку и мокрые кроссовки, Юджин вымыл руки и пошел на кухню.
— А вот и курочка! — поставив перед ним тарелку с жареной ножкой и картофелем, Эдвин пояснил: — Анна не готовит. Точнее говорит, но этим скорее можно кого-нибудь отравить, чем накормить. — Сестра наградила его уничтожающим взглядом. — Так ты Охотник, да? Значит, мы сможем вернуться домой? — он поправил очки.
— Мы не вернемся, Эдвин. Помни, что он здесь до завтра. Чтобы я вернулась домой, и его не было.
Анна грохнула посуду в раковину и ушла в комнату.
— Что с ней?
Эдвин поморщился.
— Это длинная история. Давай ты мне поможешь завтра с Лесли, и я тебе расскажу, идет? — он беспомощно улыбнулся, как улыбаются только младшие братья.
— Идет, — зевнул он во все горло.
— Закончу с посудой и постелю тебе на диване, — засуетился толстячок. — Иди в душ пока! Можешь взять мою одежду.
Одежда Эдвина была на три размера больше, но ему было все равно. Рухнув на диван, Юджин заснул беспокойным сном, полным теней, шороха листвы и лязга цепей.
Эдвин разбудил Юджина засветло. Прижав палец к губам, таинственно сверкнул очками и показал на стену, за которой спала Анна. Умывшись и натянув футболку с грязными джинсами, он обнаружил на кухне роскошный рисовый омлет, сыр, гренки и кофе.
— Ты отлично готовишь! — похвалил он залившегося краской Эдвина.
— Это не блажь, а суровая необходимость. Так, ерунда.
— Это самый вкусный завтрак, который я ел за пять лет. Тебе бы профессионально готовить. — Юджин никогда не верил в себя, но с легкостью верил в других.
Эдвин почти просиял. Миранда, прикончив миску сырой говяжьей печени, вылизывалась, отвлекаясь на прилетающих мимо птиц. Протянув Юджину тяжелый рюкзак, Эдвин мягко отодвинул подлетевшую к двери кошку в сторону и распахнул дверь, предупредив, что обуваться следует снаружи. На улице накрапывал мелкий дождик, так что Юджин поспешил запахнуть куртку. Пахло мокрым асфальтом, плесенью и смогом. Выдыхая облачка пара, Юджин чудом не запнулся о кошку, которая решила если не убить его, то покалечить.
— Идем! — Эдвин потянул его. — Нам туда! — он указал пальцем на возвышающийся над центром собор св. Корвуса, отреставрировать который городской совет обещает уже лет двадцать.
Шли они своеобразно — напрямик через заборы, под трубами теплотрассы, выныривающей под мостом над вялой речкой, делящей город на север и юг. Юджин, обремененный рюкзаком и офисным сколиозом, вскоре вспотел, захрипел и три раза пожалел, что не умеет говорить нет. В конце концов, он Охотник на ведьм, а не паркурщик!
Острое, усеянное шипами здание собора походило на дикобраза среди одинаковых квадратных соседей. Башенка над средокрестием уже обвалилась, но, кроме желтой ленты, предупреждающей об опасности, остановить их было некому. Внутри собора трава проросла сквозь пол и мусор, цепко оплетая внутренности здания. Пол был устлан битыми кирпичами, осколками, а перед разрушенным алтарем высился трон из веток, машинных антенн, старых покрышек и блестящих вещиц — разбитых зеркал, цветных бутылочных донышек, осколков дисков.